Волшебные Сказки

[Amarilis]

Мне казалось, что я на очень глубоком уровне соединилась со всей жизнью на планете. Сперва я прошла длинный ряд отождествлений с животными разных видов, но мало-помалу это переживание становилось все более всеохватным. Моя личность распространялась в пространстве не только по горизонтали, включая в себя все формы жизни, но и по вертикали, во времени. Я стала дарвиновским эволюционным древом со всеми его ответвлениями. И сколь бы невероятным это ни казалось, но я являла собой всю полноту жизни! Я ощущала космическое качество энергий и переживаний, присущих всем формам жизни, бесконечное любопытство и желание экспериментировать, а также стремление к самовыражению и самосохранению, действующее на различных уровнях. Я осознала, что мы сделали с жизнью и землей, развивая и совершенствуя технику. А поскольку техника тоже продукт жизни, передо мной встал насущный вопрос: сохранится ли жизнь на нашей планете?

Что такое жизнь - жизнеспособный и созидательный феномен или злокачественный нарост на лике Земли, содержащий в своей основе какой-то роковой изъян и обрекающий себя на уничтожение? Возможно ли, что некая фундаментальная ошибка была допущена в самом проекте эволюции органических форм? Могут ли творцы Вселенных допускать ошибки, как люди? В тот миг эта мысль казалась мне правдоподобной и очень пугала меня. Ведь прежде ничего подобного мне в голову не приходило!

Отождествляясь с жизнью, я пережила и исследовала целый спектр разрушительных сил, действующих в природе и в людях, и увидела их опасное развитие и проекции в современной науке и технике, угрожающие сделать нашу планету необитаемой. Я становилась бесчисленными жертвами современного боевого оружия, узниками концлагерей, умирающими в газовых камерах; рыбой, отравленной промышленными отходами; растениями, убитыми гербицидами, и насекомыми, опрысканными химикатами.

Все это перемежалось трогательными видениями улыбающихся младенцев; очаровательных детей, играющих в песочнице; новорожденных животных и только что вылупившихся птенцов в заботливо построенных гнездах; мудрых дельфинов и китов, плавающих в кристально чистых водах океана, и образов прекрасных лугов и лесов. Я глубоко сопереживала жизни, остро сознавала экологические проблемы и испытывала искреннее желание присоединиться к жизнеутверждающим силам планеты.

[Феана]

Сообщение от Amarilis

Что такое жизнь - жизнеспособный и созидательный феномен или злокачественный нарост на лике Земли, содержащий в своей основе какой-то роковой изъян и обрекающий себя на уничтожение? Возможно ли, что некая фундаментальная ошибка была допущена в самом проекте эволюции органических форм? Могут ли творцы Вселенных допускать ошибки, как люди?

Благодарю за такие вопросы. Приходит время, и человек удивленно задает их сам себе и, что еще более удивительно, получает верные ответы...
Все возможно, что допускает наше восприятие, и все актуально, над чем трудится наша мысль. И вся вселенная во всем времени-пространстве ее жизни заключена в нас самих, как ее творцах и исследователей.

ИСКРАМИ ПОЛНА


Околдовывая чувства,
Увлекая сладкой сказкой,
И заманивая песней,
Что поется на двоих…
Ты приходишь ежедневно,
Ты являешься подсказкой,
Всех прекрасней и чудесней,
Ты волшебный, дивный стих…

То ли в образе сеньора,
То ли царственным сияньем,
То ли ликами древнейших
Премудрейших мудрецов,
Ты властитель кругозора,
Ты даритель ясным знаньем,
Ты из магов всех светлейший,
Ты алмаз от праотцов.

Вот уж не было печали,
Мне в преклонные годины
Не к лицу влюбляться снова,
Вздорной глупостью звенеть,
Мне б в заоблачные Дали,
В благородные седины,
А не в модные обновы
Одеваться бы хотеть.

Но желание девчонки,
Что внутри меня таится,
Легкомысленной болтушки,
Как в морях души – волна.
Фейерверком,
песней звонкой,
Терпким пуншем,
Пестрой птицей,
Взрывом почки на макушке
Древа,
искрами полна.

((()))

Не отрывай умом явленье
От порождающей причины,
Не выноси ему сужденье,
Как Солнцу… пламенем лучины.
Но озаботься, друг души,
Единосущностью тиши.

((()))

Прими отказ и все иное,
Как повод думать над судьбою.

((()))

Как известно, к Богу в гости не бывает опозданий,
Если жить, как на погосте, на околице преданий.
А когда творец искрится каждый час в твоем сердечке,
Мир волшебный не таится, в золотом души Колечке...

Круг суфийский образуя, самого творца рисуя!

[Amarilis]

Переживание сорокадвухлетнего антрополога Хелен иллюстрирует, как в холотропных состояниях воспринимается архетипический мир и какие прозрения могут нас посетить.

Открывшаяся последовательность была так грандиозна и величественна, что, даже просто вспоминая о ней, я до сих пор ощущаю благоговейный трепет. Это было видение мира, в чем-то сходного с нашей повседневной реальностью, однако никогда прежде я не могла бы и вообразить количество энергии, которым был наделен этот мир, и масштабы его существования. Я видела величавые антропоморфные фигуры, женские и мужские, облаченные в великолепные одеяния и излучавшие невероятную мощь. Все это напоминало древнегреческие описания горы Олимп, где пировали боги, вкушая нектар и амброзию. Но это переживание было намного грандиознее всего, что я прежде связывала с этим образом.

Эти сверхчеловеческие существа находились как бы в некоем социальном взаимодействии, но, казалось, их отношения имели огромную значимость. Я чувствовала, что все происходящее тесно связано с нашей повседневной реальностью и определяет события материального мира. Мне особенно запомнилась одна впечатляющая подробность, которую можно использовать для иллюстрации этой связи и соответствующих измерений. В какой-то миг я увидела на пальце одного из этих божественных существ изумительный перстень с камнем, который показался мне космическим вариантом алмаза. Свет, преломленный одной из его граней, поразил меня ослепительной вспышкой, и я поняла, что он проецируется в наш мир как взрыв атомной бомбы.

Позднее я сопоставила это переживание с кинофильмом, который видела некоторое время назад. По-моему фильм назывался "Золотое руно" и рассказывал о приключениях Ясона и аргонавтов. События в этом фильме разворачивались на двух уровнях. Один из них изображал мир олимпийских богов, их взаимоотношения, дела, конфликты, разногласия и союзы. Каждое из этих божеств имело в космосе свою сферу влияния. Что же до героев истории, то для одних богов они были любимцами, а для других - мишенями для гнева. Эмоции богов проявлялись на земном плане как динамика природных стихий, внезапных поворотов судьбы или важных столкновений между людьми.

Пережив такой опыт и связанные с ним прозрения, я с сожалением вспоминаю ученое высокомерие, с каким обычно отвергала космологии "примитивных культур", считая их суевериями и магическими измышлениями. Я поняла, что мое высокомерие отражало недальновидную позицию нашего общества по отношению к необычным состояниям сознания. Мне стало совершенно ясно, что, серьезно изучив наблюдения, полученные в таких состояниях, мы не можем не подвергнуть свое материалистическое мировоззрение коренному пересмотру. Нам вовсе не обязательно использовать такие понятия, как "божества" и "демоны", которые характерны для "примитивных" культур; мы могли бы заменить их более приемлемыми терминами, например "архетипические образы". Так или иначе, познакомившись с архетипическим измерением, мы уже не можем игнорировать или отрицать его существование и его важность в мироздании.

[Феана]

Спасибо!

Вам в подарок - музыкальная открыточка



и фрагмент книги "Учителям Времен"


Я прилетела как-то в сказочный Дворец...
И в первый раз была на празднике богов...
Стояла нищенкой, забывшись в мире слов,
Но подошел ко мне Учитель, наконец...

И, улыбнувшись, просто так заговорил...
Я отвечала от смущенья невпопад
И ничего не понимая. Мыслей - град...
Кто я, зачем я здесь, в собрании светил?

А Он взял за руку меня и так сказал:
-Да не пытайся разглядеть ты сразу всех,
И всех понять. Тебе помощницею... смех,
Но только любящий. А вот тебе бокал!

Вино Времен напиток этот. Пей до дна!
Я пригубила и в мгновенье закружилась
В веселом танце, в рифмы речи погрузилась…
Вдруг осознала: Вечность мира мне видна!

Здесь были духи, и волшебницы и маги,
Монархи времени, веселые творцы,
И мастера дел золотых и свет - певцы!
Звучали мифы, сказки, гимны, песни, саги...

Но так, что звуки не мешали ни звучанью,
Ни осмыслению услышанного мною.
Я наслаждалась замечательной игрою:
Все звенья связаны, не видно окончанья…

Я в круг вошла, и вмиг приблизились все Дали...
-Ах, я, наверное, невидима для них, -
Такая мысль мелькнула, - я... среди своих!
Иначе б тотчас незнакомку увидали...

И дело сразу мне нашлось: я стала петь
На незнакомом языке романсы эха.
И эта музыка, звучащая средь смеха,
Была гармонией самой меня... на треть...

Две остальные трети были при Земле.
Они присутствовали словно бы пейзаж,
Или на паруснике дружный экипаж,
Когда сама я капитан на корабле...

Все незнакомое открылось, распахнулось
Волшебной сказкою, где тысяча миров,
Как бы подарки от блистательных богов.
Так утро новое в моей душе проснулось.

Я не могу вам рассказать о том, что было
На этом празднике, есть тайные беседы,
А свет из тьмы времен являет сердцу Веды.
Слова бессильны, только память не забыла...

Скажу вам честно, я пыталась записать,
Но мой Учитель стер неявные слова:
Пусть озаботится неявным голова.
Вот и пишу стихи, что большего сказать...

Кто пригубил вино Времен, не отрезвеет!
Вне вечной мантии нет жизни для меня...
Ну, разве можно не гореть внутри огня?
А не гореть моя душа уж не умеет...

ВЕЧНЫЕ СЕРДЦА


Пусть и не ведаю я знания границ,
Зачем они для бесконечного кольца?
Ведь безграничны все живущие сердца.
Они как эхо от вселенских колесниц...

Я вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю...
Из неизвестного... свои отображенья,
Седых времен очарованье и круженье

В волшебных вихрях, мед столетий собираю!

Родные вечные сердца, созвездий племя!
Пусть невозможно все их даже сосчитать,
Но не устану мысль Любви их повторять.
Звезда - огонь Любви, спрессованное Время...

К огню приблизиться сердцам я повелю!
Пусть оболочка вся сгорит, сгорит и ум,
И даже чувства поглотятся морем дум!
Но что останется? Извечное Люблю!

[Феана]

ЭССЕ О СОННОМ ЦАРСТВЕ

Давно это случилось… Наша Галактика столкнулась с невиданным до сего времени космическим штормом. Сила его была столь велика, что большая часть миров исчезла за горизонтом, а оставшиеся островки жизни впали в летаргическое состояние. Не то чтобы это был глубокий сон, но очень медленное протекание всех процессов жизнедеятельности. С того времени Галактическое человечество, угнездившись в солнечной системе, почти утратило память и способность творить миры по желанию, что выразилось сжатием границ восприятия… Человек перестал быть Галактическим и чувствовать единство. Во-первых, и это главное, желаний не было подобающих, во-вторых, мысль стала настолько ленива, что для ее реализации требовались века, в-третьих, условия жизни на земле столь изменились, что одной фрагментарной жизни земного человека никак не хватало на то, чтобы увидеть результаты желаний и творческих деяний. Тем не менее, людям даже нравилась такая сонная жизнь, и они не пытались как-либо преодолеть эту леность.
В сказках цикла Граница подробно изложены признаки всех границ человека.

Моменты ускоренного течения событий случались лишь в экстремальных ситуациях, на грани жизни-смерти и во время пылкой влюбленности. Почему-то людям нравилось не спеша обсуждать эти яркие периоды, называемые мгновениями вечности, снимать о них кинофильмы, сочинять книги, сказки и говорить как о чуде о самом обычном пробужденном состоянии. Старики уверяли, что жизнь основана именно на этих чудесных событиях, как опорах для воспоминания о счастье. Самого счастья земные люди не сознавали, хотя многие называли себя счастливцами. На самом деле, все обстояло совсем не так, как казалось. Нормальная жизнь искрящихся миров была восхищением души. Она лучилась фейерверками, творчески, самобытно и самодостаточно, и, даже постоянно пересекаясь друг с другом, миры не замечали погрешностей, отклонения от гармонии в сосуществовании. Но не воспринимало эту невидимую жизнь сонное царство. Точнее сказать, видело лишь точками неподвижных звезд, да и то по ночам. Люди ослепли и оглохли для восприятия истинной красоты Жизни звезд. Те, кто чувствовал в себе творческое состояние, были учениками невидимых Учителей…
Самым странным оказалось то, что в сонном царстве существовало дополнительное время сна! Сны, проходящие во снах, которые сами являлись вложенными в миры снами, это, конечно, удивительно. Некоторые обитатели сонного царства догадывались об искусной вложенности, многослойности жизненных снов. К счастью они стремились научиться управлять снами и быть пробужденными, насколько хватало их способностей и воображения. Называли таких людей магами и гениями, перед ними преклонялись, как перед посвященными в великие Тайны волшебниками. Известно, что род древних мудрецов вечен, авторитет велик и неоспорим. Но большинство землян полагало, что древние мудрецы умерли, и осталась лишь наивная память о них… На самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Сонное сознание людей является царством смерти и миром теней, куда попадают незадачливые и ленивые до истинной жизни обитатели искрящихся миров.

Существуют такие особые места, называемые космическими лифтами, в которых можно осуществить переход в некоторые светлые миры сознательно, но мало кто рискует заходить в эти лифты, ибо ошибка в оценке своих способностей сопровождается выпадением в еще более медленный, мертвый мир теней… Только сказки да легенды сохранили секреты возвращения к истинной Жизни. По вполне понятным причинам мудрецы почитают день смерти важнее дня рождения на Земле, уход в миры иные всегда заблаговременно подготавливается ими самими. Но обычные люди, привыкшие отмечать дни рождения на Земле, все еще предпочитают свои традиции.

Предлагаю вспомнить фрагмент из сказки сборника 1001 ночь –
"Сказка о Синдбаде Мореходе" -
http://sseas7.narod.ru/1001.htm


…Я от беспечности очнулся… в нищете…
Вернулся к разуму, а денег-то и нет!
И растерялся… Следом вспомнил про совет,
Который слышал от отца я в годы те.

То был рассказ о Сулеймане. Мир обоим!
«…Наш господин, Дауда сын, учил меня:
Три вещи лучше трех других для бытия.
Запомни, сын, ты этой мудрости достоин:

День смерти лучше дня рождения. Живой
Пес лучше мертвого, красивейшего льва.
Могила лучше, чем, запомни, нищета.
Живи, мой сын, но размышляй и над судьбой».

Тогда решение на ум пришло, как свет.
Собрал я вещи да одежды и продал.
Деревни, земли - тоже следом. И собрал
Для путешествия три тысячи монет.

Да вспомнил я слова какого-то поэта:
«…Величье в жизни достигается трудом:
Ценой ночей бессонных и работы днем.
На дне морском ищи свой жемчуг до рассвета…

Ведь без труда тебе величья не добыть.
И также счастья своего не обретешь,
Когда в беспечности ты жизнь свою ведешь.
Бесплодно ты себя погубишь, может быть…».


День смерти важнее дня рождения еще и потому, что именно он определяет итог жизни земной и открывает естественный лифт для перехода на другой уровень сознания. Нежелание узнать о себе и своих неограниченных возможностях является тяжелой формой галактической болезни духа.
Но не зря говорится – Всему свое время созревания…

[Amarilis]

– Посмотри, вон-вон далеко мелькнули звездочки:
одна, другая, третья, четвертая, пятая… Не прав-
да ли, ведь это ангелы божии поотворяли окошечки
своих светлых домиков на небе и глядят на нас? Да,
Левко? Ведь это они глядят на нашу землю? Что,
если бы у людей были крылья, как у птиц, – туда бы
полететь, высоко, высоко… Ух, страшно! Ни один
дуб у нас не достанет до неба. А говорят, однако
же, есть где-то, в какой-то далекой земле, такое
дерево, которое шумит вершиною в самом небе,
и бог сходит по нем на землю ночью перед светлым
праздником.
– Нет, Галю; у бога есть длинная лестница от
неба до самой земли. Ее становят перед светлым
воскресением святые архангелы; и как только бог
ступит на первую ступень, все нечистые духи по-
летят стремглав и кучами попадают в пекло, и от-
того на Христов праздник ни одного злого духа не
бывает на земле.

Н. В. Гоголь, «Майская ночь, или Утопленница»

[Poly]

АРОМАТ РАДОСТИ.


Лина неторопливо шла по улице. Она проходила здесь каждый день, вернее каждый вечер, возвращаясь с работы. Сначала шла направо, потом поворачивала налево два раза, а потом переходила улицу и шла к остановке автобуса. Ей надо было ехать довольно далеко, но вот на дорогу в автобусе она никогда не сердилась. Почему то ей всегда попадался полупустой автобус, создавалось впечатление, что в ту сторону, куда надо ехать ей, почти никто не ездил. Этот вопрос нередко занимал ее мысли, в городе транспорт был всегда переполнен, слишком мало было автобусов и маршруток, людям приходилось подолгу ждать, а уж, о том, чтобы сидеть в автобусе никто и не мечтал.
По улице Лина шла машинально, ей давно были известны все вывески, все магазинчики, крохотные закусочные и пирожковые. Изредка она заходила в какой-нибудь из магазинов: купить хлеба и молока, крупу, макароны, сыр, зубную пасту или кусочек мыла. Покупки были всегда невелики, она жила скромно.
Повернув второй раз налево, Лина заметила, что шнурок на ее ботинке развязался и, поставив ногу на опалубку дома, под скромной витриной какого-то магазинчика, наклонилась и завязала его. А когда подняла голову, то взгляд ее уперся в магазинный прилавок за стеклом, и что-то в нем было необычное. Она наклонилась к довольно мутному стеклу, всматриваясь в глубину помещения, и увидела полки с флаконами духов и баночками с кремами. Припомнила себе, что видела этот магазин сто раз, а может быть и тысячу, но никогда ей не приходила в голову мысль, зайти в него, хотя бы из любопытства.
Сегодня она не торопилась домой и решила заглянуть в магазинчик. С улицы у него был довольно убогий вид, вероятно, поэтому она, никогда и не прельстилась им и не зашла в него раньше. Нельзя было утверждать, что она признавала только исключительно дорогие магазины, нет, конечно. Лине больше нравились небольшие, простенькие, но этот, выглядел уж слишком убогим. Но сегодня он ее заинтересовал.
Лина поправила перед витринным стеклом вязанную синюю шапочку, слегка распустила шарф и, потянула дрянную, обшарпанную дверь, которая неожиданно оказалась страшно тяжелой, как будто бы сделанной из цельного дуба, с трудом ее открыла и вошла в помещение.
Сразу в дверях она замерла от удивления. Магазин был внутри небольшим, но очень приятным и выглядел богато. Пол был чистый, из керамических темных плиток, на длинной стене два большие зеркала, а между ними такие шикарные, с несколько рядов, темного стекла полки с разноцветными лампочками над ними, вмонтированными в пластиковую панель. Все это придавало магазину вид загадочный, чарующий и безумно привлекательный.
Лина слегка оробев, подошла к прилавку. За ним стояла хорошенькая черноглазая и черноволосая продавщица. В этот момент, она перестала протирать полку, передвигая на ней красивые флаконы и обратилась с любезной улыбкой к Лине.
– Здравствуйте, – сказала девушка, не дожидаясь, пока Лина соизволит поздороваться с ней.
Лина ответила, постаравшись улыбнуться, но и сама почувствовала, что улыбка получилась кривой и фальшивой. Не то настроение у нее было, не тот кураж. Однако ей захотелось посмотреть духи, а может быть и понюхать, она любила запахи, и некоторые производили на нее очень сильное впечатление.
– Что вы хотели бы посмотреть? – Обратилась к Лине продавщица, внимательно ее разглядывая. – Мне кажется, что вам подошли бы вот эти духи, кстати, это очень известные духи, хотя бы тем, что они описаны в романе Булгакова «Мастер и Маргарита». Они называются «Нарсис нуар» – «Черный нарцисс», очень уважаемая во всем мире старинная фирма Caron. Это очень известный аромат, они были изобретены основателем Caron, парфюмером Эрнестом Дальтроффом в 1911 году. Как видите, аромату скоро исполнится сто лет, шутка ли? Немало великолепных женщин носили эти духи, увлекались ими и увлекали своих поклонников, пользовались этим ароматом, упивались им и радовались ему. – Девушка умолкла и посмотрела на Лину блестящими глазами с идеально ровно накрашенными длинными ресницами. Она было очень ухоженной и красивой. Вблизи, она не показалась Лине уж такой юной, верно около тридцати пяти-шести лет, но выглядела великолепно.
– Вот ведь как, – подумала Лина, – ей бы в кино сниматься, а она торчит в этом за…. – Лина хотела подумать задрипанном магазине. Но магазин-то был прекрасным, другой вопрос, что в нем никого, кроме Лины не было, а себя Лина не считала слишком престижным покупателем.
Но продавщица, видимо, думала иначе, потому что смотрела на Лину с интересом и доброжелательностью.
После услышанного, Лина ошарашено посмотрела на продавщицу.
Она привыкла к совершенно другой категории продавщиц, которая в настоящее время так распространена. Это хорошенькие девушки, занятые постоянно полировкой своих ноготков, они неохотно отвлекаются от этого занятия, чтобы спросить вялым голосом: – Вам помочь? – И услышав отказ, со вздохом облегчения отходят, чтобы продолжить полировку или разговор с другой, точно такой же хорошенькой бездельницей.
Эта же барышня, Лина уже не могла даже в уме назвать ее продавщицей, была так респектабельна, улыбчива и аристократически невозмутима, что Лина, одновременно с уважением, почувствовала некоторую робость, но все-таки попросила показать ей флакон.
Девушка услужливо открыла черную круглую граненую крышку, и подала упоительно тяжелый флакон Лине. Флакон был круглым, но не шарообразным, а приплюснутым, с золотой этикеткой и тоненьким золотым шнурочком, обвивающим в несколько рядов шейку флакона.
Лина почтительно понюхала горлышко.
Барышня снисходительно легонько рассмеялась.
– Если хотите, то я вам прысну на бумажку, но я сама не люблю эти бумажки, – она доверительно наклонилась к Лине. Бумажка и пахнет всегда бумажкой. Другое дело женская кожа. Только на ней аромат раскрывается полностью. Я предлагаю вам прыснуть на запястье, а может быть, вы предпочитаете надушить шарфик или носовой платок? Это будет вам напоминать о романе Булгакова, о разных приключениях и чудесах. Очень романтично!
Изумленная сверх всякой меры такой речью, и, тем более, предложением продавщицы, Лина подала ей флакон и подставила правое запястье.
Черноволосая девушка аккуратно с некоторого расстояния брызнула чудными духами на запястье и Лина, чуть помахав рукой, чтобы изгнать излишнюю терпкость, понюхала свою руку. Аромат был невероятно привлекательным. Он сразу напомнил Лине что-то радостное и свежее, какое-то детское воспоминание. Воспоминание о красивых дамах, о вечерних туалетах, мехах и вуалях на шляпках, виденных ей, возможно в кино, но не было сомнений, что от этих дам могло пахнуть именно такими духами.
Лина сегодня получила деньги. Их ей должно было хватить на месяц, но никогда не хватало.
– Сколько же стоит такой флакон? – Пугаясь своего вопроса, прошептала Лина. У нее перехватило дыхание, и вопрос прозвучал еле слышно. Продавщица назвала цену и Лина успокоилась. И двух ее зарплат не хватило бы на такой флакон.
– Это слишком дорого, – переводя дух, сказала Лина уже нормальным голосом. – Мне такие духи не по карману.
Барышня смотрела на Лину задумчиво, в ее взгляде было что-то особенное, какая-то мысль, она словно прикидывала что-то в уме.
– Знаете что, – сказала продавщица твердо, словно приняв решение окончательно. – Мне дают иногда пробные флакончики с тем, чтобы я могла их подарить покупательнице, которая этого заслуживает. Мне кажется, что вы как раз такая покупательница. Если вы хотите, то я вам подарю такой флакончик. Вы не смотрите на то, что он маленький. Понимаете, – тут барышня слегка замялась, даже чуть порозовело ее спокойное красивое бесстрастное лицо. – Магазин наш не совсем обычный, как и хозяин его. Скажем так, это человек, считающий себя волшебником и, на мой взгляд, не без основания. Так вот, он и дает мне эти небольшие флакончики для того, чтобы сделать подарок той покупательнице или женщине, которая этого достойна. Он абсолютно доверяет моему выбору. Сегодня мой выбор падает на вас, мне кажется, что вам нужен такой волшебный флакончик.
Продавщица нагнулась и из-под прилавка достала крохотный флакончик, прелестный, весь переливающийся яркими искрами граненого хрусталя в цветном освещении.
– Этот аромат, – сказала она, – особенный. Он называется «Veine», по-русски, – «Везение». Мне кажется, что вам он особенно подойдет и сейчас просто необходим.
– Вот, пожалуйста, – продавщица осторожно отвинтила крышечку, флакончик был без распылителя, старинного вида, сразу было видно, что настоящий хрустальный.
Лина поднесла к носу дивный флакончик и, едва вдохнув аромат, почувствовала, как меняется ее настроение. Освещение в магазине вдруг вспыхнуло ярко-ярко, Лина почувствовала, как нежные токи бегут по ее телу, рукам, стучатся в виски, словно торопя ее куда-то, зовя, подталкивая. На глазах выступили слезы, но это были иные слезы, не такие, какими в последнее время заканчивался ее вечер, это были слезы радости. Они только затуманили глаза, но не потекли по щекам, не обезобразили глаза, наоборот – глаза засияли нежной улыбкой, слегка беспомощной, трогательной, беззащитной, но обворожительной.
– Как вы изменились сразу, вот так и всегда бывает. Стоит мне подарить какой-то даме флакончик, только слегка вдохнет аромат и сразу расцветает. Вы сейчас – вылитая «Джоконда», Мона Лиза и улыбка ваша загадочная и таинственная. Наверно, хозяин магазина, в самом деле, волшебник, – задумчиво произнесла продавщица. – Ох, вот он будет рад, когда я расскажу ему, что сегодня подарила флакончик. Для него это настоящий праздник всегда. Он все просит меня дарить их чаще, но не получается, понимаете, их надо дарить только тем, кому они подходят, а это не сразу видно, тем более, подходящие для них хозяйки к нам очень редко заходят. И вы не беспокойтесь, что флакончик такой маленький. Он у вас никогда не опустеет, уж такое имеет свойство. Мне ли не знать? Ведь я попала сюда так же, как и вы, случайно. Тогда сам хозяин стоял за прилавком, показывал мне духи, а денег у меня не было совсем, да и ничего не было. Он и подарил мне флакончик и предложил работать здесь. Это было восемь лет назад. – Она, помолчав, добавила, – флакончик до сих пор полный, а я пользуюсь теми духами каждый день!

Барышня убрала флакончик в белую коробку, внутри которой он удобно устроился на белой шелковой подушечке, плотно войдя в углубление. Коробка была упакована в бумажный пакетик с ручками и Лина, краснея, положила его в сумку. У нее не было слов, чтобы благодарить, но она смотрела на продавщицу такими восторженными, испуганными и счастливыми глазами, что та только махнула рукой и сказала:
– Желаю вам счастья!
Лина не помнила, как она дошла до остановки, как села в автобус, как доехала до дома. Она даже не могла потом вспомнить, сидела она или стояла, мало или много народа было в автобусе. Она спешила домой, летела, а вбежав в квартиру, даже не снимая пальто и шапочки, открыла сумку, достала флакон и надушила лицо, руки, шею, шелковый шарфик и упала в кресло, туго зажав в руке драгоценный флакон.

О.Ш.