Любимые стихи

[Восток]

Павел Коган

Звезда


Светлая моя звезда.
Боль моя старинная.
Гарь приносят поезда
Дальнюю, полынную.
От чужих твоих степей,
Где теперь начало
Всех начал моих и дней
И тоски причалы.
Сколько писем нес сентябрь,
Сколько ярких писем...
Ладно - раньше, но хотя б
Сейчас поторопиться.
В поле темень, в поле жуть -
Осень над Россией.
Поднимаюсь. Подхожу
К окнам темно-синим.
Темень. Глухо. Темень. Тишь.
Старая тревога.
Научи меня нести
Мужество в дороге.
Научи меня всегда
Цель видать сквозь дали.
Утоли, моя звезда,
Все мои печали.
Темень. Глухо.
Поезда
Гарь несут полынную.
Родина моя. Звезда.
Боль моя старинная.

[Восток]

•••
Замри у водопада и осознай,
нет над тобою ада, распахнут рай,
столько воды и шума — из ничего,
мир существует для видящего,
для слышащего
его.

Хочется плакать от мощи и красоты,
в этих масштабах вдруг понимаешь,
как мало — ты,
как ты ничтожен — в профиль — сквозь облака,
даже анфас фигура твоя мелка,

есть эти горы, горы, поток воды,
есть ритуальное пение от беды:
не разобрать небесного языка,

каждый из нас — это музыка,
музыка,
музыка.

© анна сеничева

[Восток]

Юнна Мориц

"И В ЧЁРНЫХ СПИСКАХ БЫЛО МНЕ СВЕТЛО..."
(очень краткая биография - по многочисленным просьбам)
Голыми цифрами дат, как правило, заколочены главные обстоятельства.
Родилась 2 июня 1937 года в Киеве. У отца было двойное высшее образование: инженерное и юридическое, он работал инженером на транспортных ветках. Мать закончила гимназию до революции, давала уроки французского, математики, работала на художественных промыслах, медсестрой в госпитале и кем придётся, даже дровосеком.
В год моего рождения арестовали отца по клеветническому доносу, через несколько пыточных месяцев сочли его невиновным, он вернулся, но стал быстро слепнуть. Слепота моего отца оказала чрезвычайное влияние на развитие моего внутреннего зрения.
В 1941-45 годах мать, отец, старшая сестра и я жили в Челябинске, отец работал на военном заводе.
В 1954 году я закончила школу в Киеве и поступила на заочное отделение филологического факультета.
В 1955-ом поступила на дневное отделение поэзии Литературного института в Москве и закончила его в 1961 году.
Летом - осенью 1956 года на ледоколе "Седов" я плавала по Арктике и была на множестве зимовок, в том числе и на Мысе Желания, что на Новой Земле, в районе которой испытывали "не мирный атом". Люди Арктики, зимовщики, лётчики, моряки, их образ жизни, труд (в том числе и научный), законы арктического сообщества повлияли так сильно на мою 19-летнюю личность, что меня очень быстро исключили из Литинститута за "нарастание нездоровых настроений в творчестве" и напечатали огромную разгромную статью в "Известиях" за подписью В.Журавлёва, который позже прославился тем, что в тех же "Известиях" напечатал стихи Анны Ахматовой, подписав их своим именем и внеся в них мелкую правку.
В 1961 году вышла моя первая книга в Москве "Мыс Желания" (никаких романтических "желаний"!.. чисто географическое название мыса на Новой Земле), - книгу пробил в печать Николай Тихонов, когда в очередной раз меня обвинили в том, что я - не наш, не советский поэт, чей талант особенно вреден, поскольку сильно и ярко воздействует на читателя в духе запада.
Моя вторая книга "Лоза" вышла в Москве через 9 лет, в 1970 году, поскольку я попала в "чёрные списки" за стихи "Памяти Тициана Табидзе", написанные в 1962-ом. Убеждена, что все "чёрные списки" по ведомству литературы, всегда и сейчас, сочиняются одними писателями против других, потому что репрессии - очень доходное дело.
Благодаря тому, что мои стихи для детей никому ещё не были известны и поэтому не попали под запрет, я смогла напечатать в 1963 году куст стихотворений для детей в журнале "Юность", где по этому случаю возникла рубрика "Для младших братьев и сестёр". Читатель мгновенно мне заплатил люблями.
Занимаясь поэтикой личности, языков изобразительного искусства и философией поэтского мира, я получила тогда огромное наслаждение от того, что "чёрные списки" так светло рассиялись и только расширили круг люблёвых читателей.
С 1970 по 1990 год я издала книги лирики: "Лоза", "Суровой нитью", "При свете жизни", "Третий глаз", "Избранное", "Синий огонь", "На этом береге высоком", "В логове голоса". После этого 10 лет не издавалась.
"Лицо"(2000), "Таким образом"(2000,2001), "По закону - привет почтальону"(2005, 2006) вышли с включением в содержание страниц моей графики и живописи, которые не являются иллюстрациями, это - такие стихи, на таком языке.
Долгие годы меня не выпускали за рубеж, несмотря на сотни приглашений от международных фестивалей поэзии, форумов, университетов и СМИ, - боялись, что я сбегу и тем испорчу международные отношения. Но всё же года с 85-го у меня были авторские вечера на всех знаменитых международных фестивалях поэзии в Лондоне, в Кембридже, Роттердаме, Торронто, Филадельфии. Стихи переведены на все главные европейские языки, также на японский, турецкий, китайский.
Теперь те, кто боялись, что я сбегу, - боятся, что я не сбегу, а напишу ещё не одну "Звезду Сербости". И пусть боятся!..
В "Известиях", а следом и в других печорганах, проскочила неряшливая заметка, где меня обозвали лауреатом Госпремии и за эту ошибку не извинились перед читателями. Премии мои таковы: "Золотая роза" (Италия), "Триумф" (Россия), премия имени А.Д. Сахарова (Россия).
Мои дальние предки пришли в Россию из Испании, по дороге они жили в Германии.
Я верую в Творца Вселенных, в безначальность и бесконечность, в бессмертие души. Никогда не была атеистом и никогда не была членом какой-либо из религиозных общин.
Множество сайтов, публикующих списки масонов России, оказали мне честь быть в этих списках. Но я - не масон.

* * *
И в чёрных списках было мне светло,
И в одиночестве мне было многодетно,
В квадрате чёрном Ангела крыло
Мне выбелило воздух разноцветно.
Глубокие старухи, старики
Мне виделись не возрастом отвратным,
А той глубокостью, чьи глуби глубоки -
Как знанье тайное, где свет подобен пятнам.
Из пятен света попадая в пятна тьмы,
Я покрывалась воздуха глазами,
Читая незабвенные псалмы
По книге звёздной, чьи глаза над нами.
Волнами сквозь меня, светясь, текло
Пространство ритмов, что гораздо глубже окон.
И в чёрных списках было мне светло,
И многолюдно в одиночестве глубоком.
10 марта
2006

[glory]

Ирина Самарина

А чтобы человеком оставаться –
Не нужно быть богатым и большим.
Достаточно помочь в беде стараться.
Не мстить и не завидовать другим…

Достаточно не поучать часами
Родных и близких, лучше их обнять…
И смысл – не расправиться с врагами,
А смысл, чтоб прощать и отпускать!

А чтобы человеком оставаться –
Не нужно кубок выиграть совсем,
Достаточно прохожим улыбаться
И не бояться собственных проблем…

Достаточно, беду чужую встретив,
Лишь равнодушно мимо не пройти.
И понимать, что будущее – в детях,
Что в любящей семье должны расти…

А чтобы человеком оставаться –
Общаться с Богом чаще нужно мне.
Ни подлостям, ни злу не удивляться,
А просто быть самой добрей вдвойне!

И если кто-то камень бросил в спину,
То тем же никогда не отвечать…
И все свои сомнения откинув,
Поверив в счастье – снова жить начать!

Не упрекать, не льстить, не прогибаться.
И не в вине – в душе искать ответ…
А чтобы человеком оставаться –
Светить должны, не ставя счёт за свет…

[Восток]

На языке речных растений

Качнётся лодка и упрётся в мель,
уехать бы за тридевять земель —
смотреть на звёзды, на огонь, ночные тени,
заговорить на языке речных растений:

я — папоротник, вечное сплетение
в узорах серебристой паутины,
я — плачущая ива у плотины,

— О чём ты плачешь?
— Как же мне не плакать,
когда небесная перевернулась мякоть
и облаками стелется в воде,

когда сосна поёт на древнерусском,
ей вторят пресноводные моллюски
и по приметам быть большой беде.

Я — стрелолист, натягиваю стрелы:
направо полетят они, налево,
чтоб равнодушная кувшинка-королева
заметила меня на берегу,

я тонкий воин, однолетний странник,
я знаю, у неё другой избранник,
но не любить — всем стеблем — не могу.

Я — водяная чечевица или ряска,
зыбучая болотистая маска,
пристанище мальков и мошкары,

по-над рекой гуляют водомерки,
померят воду и вода померкнет,
и поплывут прибрежные ковры,

и полетят пузатые стрекозы,
в закатный час мир абсолютно розов,

— Возьмите и меня в небесный край
на вашем легкокрылом вертолёте,
я буду вам стихи читать в полёте
и приготовлю лунный каравай,

возьмите, мне никак нельзя остаться,
зима уже разучивает танцы
и набивает белым закрома,

я фотосинтезировать умею,
я не боюсь, не жду и не жалею,
но осень,
но зима, зима, зима?

© анна сеничева

[Восток]

Пишите для себя - как пишут дети,
Как дети для себя рисуют звуки,
Не думая о том, что есть на свете
Хрестоматийно творческие муки.

Пишите для себя - как бред любови,
Как поцелуи пишут и объятья,
Не думая о том, что наготове
Станок печатный должен быть в кровати,

Читающий народ и славы трубы,
И, уж конечно, пресса мировая...
Пишите для себя - как пишут губы,
Самозабвенно строки повторяя.

Пишите для себя - как пишут втайне,
Где не растут ничьи глаза и уши.
Пишите для себя - как пишут крайне
Ранимые и трепетные души.

Пишите для себя - как строки эти,
В которых ни малейшего подлога.
Пишите для себя - как пишут дети,
Как пишут эти почтальоны Бога.

Юнна Мориц

[glory]

Я читал – было сказано в мудрой одной
пословице,
Что любовь - это крепость, и сила, и
даже душа моя.
А вокруг оглядишься – и волосы дыбом
становятся
От того, как другие калечат её, не
думая.
От того, как бросают, и топчут, как
легкомысленно
В неё верить перестают.
Ну конечно, дело ли –
Как поверишь, она необъятна и не
исчислена,
Измерителей силы любви-то пока не
сделали.
Не схватить ее в горсть, не собрать её
в образ чёткий,
Не сказать, что там именно светится
между вами,
Только что говорить, если даже зубные
щетки
Ваши в ванной друг к другу повёрнуты
головами…
И сломать это просто, но нету страшнее
бедствия –
Перед небом два раза не срежешься на
экзамене.
То, что разные вы – не причина,
скорее, следствие:
Не цветет без воды земля, нет без
ветра пламени.
Я не мастер речей, я не гуру, знакомый
с ведами.
Да и кто будет слушать меня, дурака,
уродца?
Только те, кто из мрака вели меня, мне
поведали,
Что любовь – она есть.
И есть смысл
За нее
Бороться.

Саша Клад...