Эволюция человека по версии Махатм VS научная версия обезьяна -> человек

[Consta]

Вставлю тут, так как происхождение человека неразрывно связано с общим вопросом происхождения жизни. Изучение Космоса помогает нам это понять.

ПРОФЕССОР РАН ДМИТРИЙ ВИБЕ: ОДИНОЧЕСТВО ВО ВСЕЛЕННОЙ — ЭТО КОЛОССАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Что изучают астрохимия и астробиология? Откуда в космосе берутся органические молекулы и может ли там зарождаться жизнь? Почему мы до сих пор не встретили братьев по разуму и может ли случиться, что мы одиноки во Вселенной? Об этом наш разговор с Дмитрием Зигфридовичем Вибе, профессором РАН, заведующим отделом физики и эволюции звезд Института астрономии РАН.



— Дмитрий Зигфридович, астрохимия — это область, которой вы занимаетесь уже очень давно. Как и когда эта тема пришла в астрономию?

— История астрохимии началась в конце 30-х гг. XX в. До этого времени люди не предполагали, что в космосе есть место для молекул. Молекулы считались чем-то земным или по крайней мере принадлежащим другим телам Солнечной системы. Какие в космосе могут быть химические процессы, если это пустое пространство, холодное, пронизанное разными разрушающими излучениями?

Но в конце 1930-х гг. обнаружили первые признаки того, что в межзвездной среде присутствуют не только атомы, ионы, но также и молекулы. А начиная с 1960-х гг., когда радиоастрономия уже пришла в астрономический обиход, оказалось, что молекулы в космосе не просто есть — их много и они весьма разнообразны.

На сегодня список различных химических соединений, обнаруживающихся в межзвездной среде, превысил 200 наименований. Среди них попадаются довольно сложные соединения, хотя первые молекулы, открытые в космосе, были простыми двухатомными соединениями. Но сейчас мы знаем уже о сложной органике, присутствующей в космосе.

Пока молекул было мало, на них можно было не обращать особенного внимания, думать, что, может быть, они появились из планетных систем, или были выброшены в космос, или это разрушение космической пыли. Но когда счет пошел уже на десятки, стало ясно, что мы должны выстраивать какое-то новое понимание процессов, которые происходят в межзвездном пространстве, включая химические реакции.

— Как вы пришли в эту область?

— Я в нее пришел по совету своего научного руководителя члена-корреспондента РАН Б.М. Шустова, поступил в аспирантуру Института астрономии РАН. И он мне предложил в качестве задачи заняться химическими реакциями. По образованию я астроном-геодезист и был от этого очень далек. Но задача меня привлекла, потому что в то время мне было не очень важно, чем заниматься.

А потом оказалось, что эта задача, во-первых, очень интересная, во-вторых, очень многоплановая. Это не просто какое-то узкое направление, по которому ты идешь, у нее огромное количество ответвлений, которые связаны и с наблюдениями, и с теоретическим моделированием. А в последнее время мы становимся все ближе к лабораторному моделированию. То есть это очень богатая область, и в институте сейчас ею занимаюсь далеко не я один, у нас выросла научная группа.

— Дмитрий, откуда в космосе молекулы?

— Этим вопросом люди задавались долгое время. Начиная примерно с 70-х гг. XX в. предполагается, что в межзвездных молекулярных облаках происходит некий комплекс химических процессов. Они протекают как в межзвездном газе, так и на поверхности космических пылинок. Космические пылинки играют колоссальную роль. Этот комплекс связан с тем, что мы берем некий изначальный набор атомов, а именно водород, углерод, азот, кислород (чем дальше по таблице Менделеева, тем вклад элементов меньше), и они начинают потихоньку друг с другом соединяться.

Самая важная реакция, с которой, собственно, все начинается, — это образование молекулярного водорода. Облака называются молекулярными, потому что в них находится водород в молекулярной форме. Это самый главный, самый распространенный элемент во Вселенной. Образование молекулярного водорода оказывается неким стимулом, провоцирующим формирование и других, сначала простых молекул — двух-, трех-, а то и четырехатомных. Их становится все больше, они начинают реагировать друг на друга, превращаться в еще более сложные соединения.

Сейчас у нас есть уверенность, что этот химический синтез может доходить как минимум до простейших аминокислот. Прямых доказательств существования аминокислот мы пока не имеем, но понятно, что это чисто техническая проблема, связанная с тем, что их сложно увидеть, сложно отождествить. Однако никаких химических препятствий к их синтезу нет. То есть космос, молекулярные облака оказались способными производить вполне сложные многоатомные молекулы, и мы пока не знаем, каков предел этого синтеза в молекулярных облаках.

— А где осуществляется переход между органической молекулой и простейшим живым организмом? Может ли он произойти в космическом пространстве или для этого нужна некая среда, где есть атмосфера, вода и т.д.?

— *В 1960-е гг., когда появилось понимание того, что среди космических пылинок есть частицы, богатые углеродом, выдвигались гипотезы, что некоторые из этих частиц, признаки которых начали проявляться в наблюдениях, в действительности представляют собой окаменевшие высохшие остатки живых организмов. То есть были такие романтические люди, которые утверждали, что прямо в космосе, в молекулярных облаках эта цепочка доходит до живых организмов. Но это очень серьезное утверждение.

— Вы его не разделяете?

— Есть такой афоризм: чрезвычайным утверждениям нужны чрезвычайные доказательства. Сегодня мы не имеем таких доказательств, поэтому, думаю, у нас нет права говорить, что жизнь может образовываться в межзвездном пространстве.

Но и ответа на ваш вопрос у нас нет. Мы не знаем, где может появляться жизнь. Единственный пример, который нам известен, — это пример земной жизни, и он как будто нам подсказывает, что должна быть планета, на которой это все происходит. Должны быть соответствующие условия, довольно специфические по температуре, давлению, наличию воды. И мы пока находимся в рамках этого представления, называемым земным шовинизмом, или углеродно-водным шовинизмом, не очень понимая, насколько мы можем выходить из этих рамок.

— Но наверняка у вас есть какие-то гипотезы? Может ли быть какой-то другой сценарий, кроме земного?

— Гипотезы присутствуют, но, к сожалению, у нас, честно скажем, отсутствуют возможности для их проверки. Поэтому очень большое внимание к себе привлекают, например, исследования Марса. Или в Солнечной системе есть еще некоторые подозрительные тела, на которых мы можем надеяться найти некую жизнь, — спутники планет-гигантов, в первую очередь Европа у Юпитера и Энцелад у Сатурна. Если мы там что-то найдем, пусть самую высохшую, маленькую, умершую 4 млрд лет назад бактерию, это будет означать, что во Вселенной полно жизни. Но пока нет убедительных тому свидетельств.

Есть несколько сообщений о том, что в метеоритах находится нечто, похожее на окаменевшие остатки микроорганизмов. Это и метеорит, прилетевший с Марса, и примитивные метеориты, которые никогда не входили в состав большого космического тела. Но здесь мы опять вспоминаем, что чрезвычайным утверждениям нужны чрезвычайные доказательства, так что пока эти находки не получили широкого признания в научном мире.

— Палеонтолог А.Ю. Розанов, как мы знаем, ― активный сторонник теории панспермии. Он совершенно уверен, что, изучая метеориты, мы можем обнаружить в них останки микроорганизмов. Вы с этой точкой зрения не согласны?

— Я не специалист ни в живых микроорганизмах, ни в окаменелостях, поэтому у меня нет своей научной точки зрения на этот вопрос. Но в целом концепция панспермии у меня вызывает некоторые логические вопросы. Прежде всего, совершенно очевидно, что через панспермию мы проблему происхождения жизни не решаем. Мы ее переносим на какое-то другое тело. На какое?

— Это сакраментальный вопрос.

— Что мы можем предложить в Солнечной системе? Фактически только Марс. И мы знаем, что вещество с Марса прилетает на Землю, потому что марсианские метеориты мы просто находим. То есть в принципе это возможный процесс. Но, во-первых, зачем вообще нужна панспермия с биологической точки зрения? Почему вообще надо с Земли куда-то это уносить?

— Чтобы добавить время?

— Казалось бы, да. На Земле не совсем понятно, достаточно или нет этих оставшихся нам четырех с чем-то миллиардов лет. И если предположить, что этого времени недостаточно, то, принеся жизнь на Землю откуда-то, мы добавляем еще какой-то кусочек времени. Допустим, на Землю прилетел уже какой-то полуфабрикат, раньше образовавшийся где-то на другом космическом теле. И образование жизни мы начинаем не 4 млрд лет назад, а несколько раньше.

Но Марс к этому времени добавляет очень мало — максимум несколько десятков миллионов лет. Чтобы решить проблему времени, мы должны предположить, что жизнь была занесена в Солнечную систему из другой планетной системы.

Здесь получаются уже более длительные времена, то есть можно смело сказать, что мы добавляем к этому времени сотни миллионов лет. Но здесь у нас возникает проблема, во-первых, сохранения жизни на протяжении этого перелета, потому что межзвездная среда — довольно неблагоприятное место. Этот камень, переносчик жизни, должен пролететь эти 100 млн лет в стерилизующей среде, сохранив каким-то образом жизнь внутри себя. Возможно ли такое? *

Еще одна проблема — проблема вероятностей. Вместо того чтобы говорить, что жизнь зародилась у нас на Земле, мы говорим, что она зародилась где-то еще, потом в результате каких-то хаотических процессов вещество оттуда было выброшено в окружающую среду, в межзвездное пространство. И вот этот камень летел-летел и попал в Землю. *

— Или кем-то был сознательно туда запущен.

— Это тоже допустимая точка зрения, но она ненаучная. Как только мы допускаем вмешательство инопланетян, наука заканчивается. Это не значит, что это неправильная точка зрения. Она просто ненаучная. Мы не можем ее никак проверить, мы ничего не знаем об инопланетянах, поэтому можем приписывать им любые свойства и возможности.

— Помимо астрохимии существует еще одна интересная и довольно молодая наука — астробиология. Чем она занимается?

— Астробиология институализировалась относительно недавно. Где-то с середины XX в. возникло представление о том, что все предшествующие представления о жизни во Вселенной оказались какими-то очень нереалистичными. Если посмотреть философскую литературу XVII, XVIII, XIX вв., жизнь во Вселенной казалась существующей совершенно бесповоротно. М.В. Ломоносов об этом писал, Иммануил Кант не чурался.

— Ломоносов писал, например, о том, какой веры придерживаются существа с других планет.

— А для Канта вполне были допустимы не просто рассуждения о жизни во Вселенной, о том, что у нас все планеты заселены, но и о том, какие характеры у разумных существ на Меркурии. На Меркурии тепло, поэтому они там все горячие. А вот на Юпитере живут существа поспокойнее. Уильям Гершель, величайший наблюдатель всех времен и народов, в научных статьях писал об обитаемости Солнца. До середины XX в. Венера тоже совершенно спокойно считалась обитаемой планетой, потому что она окутана облаками, а облака — это дождь. А дождь — это много воды. А много воды — это джунгли с богатейшей жизнью.

Но методы наблюдения развивались, начались космические исследования — и оказалось, что на Марсе все плохо, а на Венере все очень плохо. И все наши попытки услышать какие-то сигналы оборачиваются ничем. И этот безудержный энтузиазм, с которого все начиналось, начал угасать.

— Но одновременно расширяется диапазон возможностей для существования жизни. Жизнь находят там, где ее вроде бы быть не может. Так, может быть, и условия, кажущиеся нам сейчас невозможными, все-таки подходят для существования каких-то иных, чем наша, форм жизни?*

— Понять этот диапазон условий, насколько мы его можем раздвигать — это уже задача биологии. Задача астрономии — понять, где эти условия встречаются во Вселенной. Вот мы расширили диапазон температур, кислотности и прочего. Хорошо. Где это? Куда смотреть? И что искать?

— Этим и занимается астробиология?

— Да, это отчасти комплекс проблем, которыми занимается астробиология.

— Дмитрий Зигфридович, вы говорите, что у вас начинаются лабораторные эксперименты. О чем речь?

— Это эксперименты в рамках нашего сотрудничества с другими организациями, в первую очередь с химическим факультетом МГУ им. М.В. Ломоносова. В астрохимии важнее всего наблюдение. А для того чтобы эти наблюдения интерпретировать, нам очень хочется проверять наши предположения в лабораторных условиях. А это что означает? Это означает очень низкие давления и очень низкие температуры. Возможности достижения этих условий в лабораториях крайне ограниченны. Но тем не менее они начинают появляться.

Существуют несколько направлений в лабораторной астрохимии, одно из них — определение скоростей реакции. Мы знаем или предполагаем, какие реакции происходят в молекулярных облаках, но далеко не всегда знаем, какова их скорость. А это важно, потому что мы можем подумать, что какая-то реакция быстрая, а она на самом деле медленная. Бывает и наоборот. Далеко не всегда эти скорости можно предсказать из каких-то более общих соображений. Иногда эксперименты приносят реально неожиданные результаты.

— Например?

— Вот один из примеров. На школьных уроках химии у нас были спиртовки. С их помощью нужно подогреть реагенты. Когда мы подогреваем вещества, они начинают реагировать быстрее. И кажется логичным, что если мы снижаем температуру, то падают скорости химических реакций. Но выясняется, что ниже 70 К (это примерно –203º C) скорость начинает опять расти. Оказывается, скорость некоторых реакций падает при снижении температуры с комнатной до 70 К, а при дальнейшем снижении начинает снова расти. Это примерно те условия, которые царят в молекулярных облаках.

Конечно, не всегда удается достичь именно того уровня, но сейчас все больше установок, позволяющих это делать и достигать не просто низких давлений, но и низких температур, и поддерживать эти условия на протяжении достаточного времени, чтобы успели произойти реакции.

— А зачем в космосе все эти процессы? Для чего воспроизводить сложные молекулы, в том числе органические?*

— Я не думаю, что в космосе что-то происходит для чего-то. Это просто есть. Мы не знаем, зачем это, и, я думаю, это не входит в задачу науки.

— Если убрать эти молекулярные облака из космического пространства, что-то изменится или будет то же самое?

— Вселенной это абсолютно безразлично, потому что у нас основная составляющая барионного вещества — водород и гелий. Их просто намного больше, чем всего остального. А то, что представляем собой мы и наши планетные системы, — это все очень тонкая пленочка. В ней что-то происходит. Отлететь немного в сторону — и этого уже не видно.

Этому тоже посвящено множество работ. Насколько вообще возможно обнаружить наличие жизни на Земле? Вот мы смотрим на Марс, Европу, Энцелад или на какие-то планеты у других звезд и не можем понять, как там обнаружить жизнь. А давайте посмотрим на Землю. На Земле жизнь точно существует. А мы найдем жизнь на Земле, если начнем смотреть на нее со стороны? Оказывается, что это довольно проблематично.

— Почему?

— Из-за колоссальных расстояний и всегда ограниченной чувствительности приемников. Как только мы вылетели за пределы системы «Земля — Луна», мы просто перестаем различать всю эту суету. Конечно, можно привлекать в качестве признака состав атмосферы. В астробиологии это поиск биосигнатур. Кислород изначально предлагался в качестве основной биосигнатуры. Но ценность астробиологии состоит отчасти в том, что она несколько расширяет наше представление о возможных процессах в планетных атмосферах. Начали появляться работы, показывающие, что кислород в атмосфере может быть небиологическим. Можно придумать такие параметры химического состава планеты, вулканических процессов, взаимодействия атмосферы и поверхности, при которых кислород будет появляться в атмосфере небиологическим путем.

— А метан?

— Да, это тоже важная биосигнатура. У нас живые организмы производят метан. И вот метан обнаруживается в марсианской атмосфере. Оказывается, есть небиологические процессы, которые тоже могут приводить к появлению метана. Сейчас люди начинают склоняться к тому, что нужно обнаруживать кислород, метан и, может быть, что-то еще. Если мы обнаружим и то и другое, тут уже надо задумываться поглубже. Хотя и в этом случае возникает вопрос: ну и что? Вот мы посмотрели на экзопланету, обнаружили в атмосфере пять биосигнатур. Что дальше делать? *

— Посылать туда космические аппараты?

— А зачем? Мы не увидим поверхности экзопланет в любом обозримом будущем. Да, мы уже сейчас получили возможность определять химический состав их атмосфер. Но есть ли в атмосфере что-то такое, чтобы мы это увидели и очень удивились?

Полететь туда мы не можем, телескопов, достаточно чувствительных для того, чтобы что-то больше увидеть, у нас нет и не предвидится. Хотя есть определенные идеи. Но, с другой стороны, если мы не начнем идти в эту сторону, мы точно никогда ни к чему не придем.

— А может быть, нам не суждено встретиться никогда?

— Это вполне возможно. Мы можем оказаться единственной цивилизацией во Вселенной. Никаких к этому препятствий нет.

— Это не кажется вам абсурдом? В такой огромной Вселенной, при том, что в космосе полно органики, — и мы единственные?

— Этот довод встречается очень часто. Ну как можно говорить, что мы одни во Вселенной, если у нас в галактике сотни миллиардов звезд, а во Вселенной — сотни миллиардов галактик?

Но эти эпитеты — откуда они берутся? Мы сравниваем Вселенную со своим размером. А с какой стати? Почему мы решили, что наш размер, эти полтора метра — эталон? Ведь Вселенная огромна по сравнению с этим эталоном. Мы не знаем, что нужно для зарождения жизни. Мы даже не знаем, что такое жизнь. Как только мы начинаем об этом думать, оказывается, что у нас Солнце не вполне типичная звезда, как и архитектура Солнечной системы; Луна, стабилизирующая вращение Земли, тоже появилась в результате какого-то не очень типичного процесса. И вот когда мы начинаем перемножать между собою все эти множители, мы можем получить весьма небольшую вероятность. *

— Почему человечество с таким упорством хочет встретить братьев по разуму и при этом не хочет услышать друг друга?

— А может быть, именно поэтому. По-моему, у И.С. Шкловского была такая мысль, что нам просто страшно. Мы такие маленькие и беззащитные в такой огромной Вселенной, как в какой-то гигантской пустой квартире. Любая наша ошибка — катастрофа, ведь кроме нас никого нет. А если кроме нас есть кто-то еще, мы можем немного и ошибиться. Может быть, они прилетят и исправят наши ошибки.

А может быть, они уже за нами наблюдают. По крайней мере, если у нас что-то пойдет совсем не так, то где-то там в другом месте будет лучше. А если мы одни, то мы, как говорил И.С. Шкловский, — мыслящий авангард материи. Это колоссальная ответственность, которая нам не по силам. Наверное, искать общий язык друг с другом не столь важно, сколь решить проблему одиночества. Мы воспринимаем человечество как единый организм, поэтому разобщения столь остро не чувствуем.

— А вы сами как считаете? Одиноки мы во Вселенной или нет?

— Я не знаю. Я не могу и не хочу переходить в этом вопросе к категориям веры. Мне было бы очень интересно встретиться с другой жизнью, с представителями других цивилизаций, но я понимаю, что мое желание не имеет никакого значения. Вот если они прилетят, сядет у меня перед носом тарелка, выйдут из нее маленькие зеленые человечки, тогда и будем рассуждать. *

— А вы никогда не наблюдали каких-то необъяснимых явлений на небе?

— Да много раз. Это просто говорит об ограниченности моих познаний. Я не могу объяснить все. Поэтому, когда я вижу нечто, для меня необъяснимое, я чувствую себя совершенно спокойно. Я не начинаю думать, что это инопланетяне. Я не говорю себе: «О, это новая физика, это братья по разуму!» Я говорю себе, что это нечто земное. Просто я не знаю, что именно. Ведь если я скажу обратное, это будет означать, что я абсолютизирую свои познания. А это совсем неправильно.

[Consta]

Продолжаем знакомить с научной картиной происхождения человека

Фрагмент из книги: "Достающее звено" Станислава Дробышевского.

Палеонтологические данные свидетельствуют о достаточно плавной эволюции приматов во всём их многообразии.

Этому вопросу в нашем изложении посвящены отдельные главы, здесь можно указать лишь, что вопрос о "недостающем звене" уже более полувека не стоит в научной повестке дня; сейчас известны и подробно описаны практически все переходы от непосредственных предков приматов до современного человека. Это, конечно, не значит, что все вопросы палеонтологии человека уже решены, но общая схема эволюции приматов с появлением новых находок уже давно не меняется, а только обретает всё более чёткие очертания.


См. также разделы:

Палеоантропология. Находки ископаемых предков человека

Наша родословная

Черепа австралопитеков изучены чуть ли не лучше, чем черепа разных рас современного человека

[Consta]

НОБЕЛЕВСКУЮ ПРЕМИЮ ПО МЕДИЦИНЕ 2022 ПРИСУДИЛИ ЗА ИЗУЧЕНИЕ ВЫМЕРШИХ ЧЕЛОВЕКООБРАЗНЫХ ОБЕЗЬЯН И ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА

Нобелевский комитет Каролинского института в Стокгольме объявил о присуждении Нобелевской премии по медицине шведскому ученому Сванте Паабо. Престижную награду ему будут вручать за вклад в исследования геномов вымерших гоминидов (человекообразных обезьян) и эволюции человека.



Сванте Паабо — шведский биолог, специалист по эволюционной генетике, один из основателей палеогенетики. Ученый занимается исследованием первых людей и гоминид при помощи генетических методов. Сванте Паабо секвенировал геном неандертальца, а также открыл миру ранее неизвестного гоминида Денисова.

«Важно отметить, что Паабо также обнаружил, что передача генов произошла от этих ныне вымерших гоминидов к Homo sapiens после миграции из Африки около 70 тыс. лет назад», — *говорится на сайте Нобелевского комитета.

Напомним, что Нобелевская премия ежегодно вручается за выдающиеся научные исследования (в физике, химии, физиологии и медицине), крупный вклад в культуру (литература) или развитие общества (Нобелевская премия мира).

Информация взята с портала «Научная Россия» (https://scientificrussia.ru/)

[irene]

Сообщение от Consta

Дмитрий, откуда в космосе молекулы?
— Этим вопросом люди задавались долгое время.

Как бы восприняли учёные, если бы прочли, что даже два атома объединяются в молекулу только когда образуется общее сознание? Это кроме известных ограничений. Они готовы к такому повороту?

Что говорить о людях... Когда многие уверятся, что нужно правильно соединяться, тогда настанет успех в образовании «молекул» у людей. Впрочем, некоторые, имеющие горький опыт, уже ищут, напр., у астрологов.

К сожалению, без опыта никуда. Вот набиваешь шишки, тогда изучаешь. Тогда всё учит: Слышишь, что две ноты могут давать негармоничное звучание. Два цвета негармонично смотреться. Не любые два атома могут образовать молекулу...

[Consta]

ЗАДАЧА ВЫЖИТЬ. ВЕЛИКИЕ ВЫМИРАНИЯ ЖИВОТНЫХ НА ЗЕМЛЕ. РАССКАЗЫВАЕТ Д.Б.Н. АНДРЕЙ ЖУРАВЛЕВ

История Земли насчитывает пять наиболее массовых вымираний животных. Какие причины их спровоцировали и как развивалась жизнь на планете в дальнейшем? Правда ли, что сейчас мы наблюдаем шестое массовое вымирание? Как глобальные оледенения связаны с всплеском биоразнообразия на Земле? На эти и многие другие вопросы ответил Андрей Юрьевич Журавлев ― доктор биологических наук, профессор кафедры биологической эволюции биологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и популяризатор науки.

― В истории Земли выделяют пять великих вымираний животных. Расскажите о них, пожалуйста.

― Великими их называют из-за того, что в это время вымерло более половины, а в некоторых случаях ― более 75% всех существующих на тот момент видов животных, как на суше, так и в океане. Самым грандиозным считается, конечно, пермско-триасовое вымирание, случившееся около 250 млн лет назад. Эта катастрофа разделяет палеозойскую и мезозойскую эры. Тогда на нашей планете исчезло около 90% видов животных. Второе по значимости ― вымирание на рубеже мелового и палеогенового периодов, то есть мезозойской и кайнозойской эр (около 66 млн лет назад).

― Тогда вымерли в том числе динозавры?

― Да. Мел-палеогеновое вымирание, положившее конец мезозойской эре, привело к вымиранию примерно 75% видов животных, среди которых были не только динозавры, но и летающие ящерицы, гигантские морские рептилии, аммониты и другие морские и наземные животные. Кроме того, есть еще три менее значимых, но серьезных вымирания. Одно из них произошло на рубеже триасового и юрского периодов (около 200 млн лет назад), другое ― в конце ордовикского (в начале палеозойской эры, около 445 млн лет назад), и еще одно ― ближе к концу девонского периода (около 370 млн лет назад).

На самом деле крупных вымираний в истории Земли было гораздо больше пяти. В палеонтологической науке есть такое понятие, как фоновое вымирание: грубо говоря, кто-то постоянно вымирает. Но есть еще пиковые вымирания, вызванные, как правило, какими-то внешними причинами и приводящие к более интенсивному вымиранию в единицу времени (от десятков тысяч до миллионов лет).

Процесс, когда видов вымирает больше, чем появляется новых, мы и называем массовым вымиранием.

Значительность и темпы вымирания зависят от того, насколько стабильна биологическая система на данный момент времени. Например, в кембрийском (539–485 млн лет назад) или эдиакарском (635–539 млн лет назад) периодах биота менялась фактически после каждого «чиха»! Позднее крупные вымирания стали более редким явлением.


Хронология массовых вымираний в истории Земли:

― Конец ордовикского периода, 445 млн лет назад. Оледенение планеты и вымирание многих групп тепловодных иглокожих, губок, кораллов, трилобитов, граптолитов и конодонтофорид.

― Рубеж франского и фаменского веков, 372 млн лет назад. Вымерли многие виды бесчелюстных и рыб, а также губок, брахиопод и аммонитов.

― Рубеж пермского и триасового периодов, 252 млн лет назад. Грандиозная смена морской биоты, вымирание крупных фораминифер (фузулинид), трилобитов, палеозойских кораллов, многих брахиопод, аммонитов и морских лилий и т.д.

― Конец триасового периода — 201 млн лет назад. Исчезли те, кто пережил рубеж палеозоя и мезозоя (например, конодонтофориды).

― Рубеж мелового и палеогенового периода, 66 млн лет назад. Вымирание динозавров, птерозавров, плезиозавров, мозазавров, аммонитов гигантских двустворок — рудистов и др.



Наиболее известны массовые вымирание конца палеозойской (пермско-триасовое) и мезозойской (мел-палеогеновое) эр, уничтожившие от 75 до 90% видов животных. Такие глобальные вымирания обновляли биоту и меняли генеральные пути развития организмов.


― Эры палеоботаники смещены относительно эр животных примерно на 40 млн лет. Правда ли, что за несколько десятков млн лет до вымирания динозавров на планете произошло массовое вымирание растений?

― Действительно, растения в своем развитии немного опережают животный мир, поэтому, например, кайнофит на Земле наступил раньше кайнозоя. Это значит, что «смена парадигм» в растительном царстве (в том числе появление новых растений) завершилась раньше, чем это случилось в животном мире. В середине мелового периода на суше среди растений уже произошло обновление. То же самое наблюдалось, в принципе, относительно мезофита и мезозоя: мезофит шел впереди.

Кайнофит ― этап эволюции растительного покрова Земли, сменяющий мезофит; начинается в позднемеловую эпоху и продолжается поныне. Характеризуется господством покрытосеменных растений, примерно совпадает с эпохой доминирования млекопитающих в наземных фаунах.

Кайнозой — текущая эра геологической истории Земли. Началась 66 млн лет назад и продолжается до сих пор. Нижняя граница кайнозойской эратемы установлена по появлению новых форм морского водорослевого планктона. Название переводится с греческого языка как «новая жизнь» (καινός = «новый» + ζωή = «жизнь»).

Растения, представляющие современный мир (более 80% из них ― цветковые), заняли важное место в наземной экосистеме во второй половине мелового периода, достаточно быстро вытеснив более древние формы. Какие-то из прежних доминантов стали реликтами, например всем знакомый гинкго: сейчас это один вид, а в меловом периоде было много разных гинкговых. Некоторые группы совсем исчезли с лица Земли, например хейролепидиевые, производившие ту самую смолу, где мы сегодня находим разных меловых ископаемых, вплоть до фрагментов динозавров и древних птиц. На протяжении позднемеловой эпохи цветковые поступательно и безостановочно вытесняли своих конкурентов, и к концу мезозойской эры мир растений был уже во многом похож на современный. Кстати, и сама экосистема на тот момент была достаточно устойчивой. К концу палеозойской эры она таковой еще не была, поэтому во время пермско-триасового вымирания исчезло около 90% видов животных. А в конце мелового периода ― не более 75% видов, несмотря на все катаклизмы, которых было немало.

― Какая из гипотез вымирания динозавров вам кажется наиболее правдоподобной?

― Вероятно, здесь сыграл роль целый комплекс причин. Каждый год ученые находят новую информацию, касающуюся мел-палеогенового вымирания. Например, недавно, вышла статья, где было показано, что знаменитый Чиксулубский метеорит, упавший в Карибское море примерно 66 млн лет назад, подлетая к Земле, вероятно, распался на части: один из его осколков был недавно найден в океане у побережья Гвинеи в Западной Африке на глубине около 200 м. Может быть, где-то есть и другие осколки, пока не обнаруженные. Во время падения этого метеорита Западная Африка была примерно на 3 тыс. км ближе к нынешней Южной Америке, поэтому неудивительно, что осколки оказались в этом месте.

В целом же этот удар из космоса привел к быстрым скачкам температуры на Земле и ряду других катастрофических явлений.

― Но ведь крупные метеориты падали на Землю и раньше, почему же они не уничтожили животных в предыдущие разы?

― Да. Но последствия их падения, опять же, связаны с тем, в каком состоянии находилась биота на тот момент. Если речь идет о динозаврах, то они, вероятно, были не в лучшей своей форме. К этому времени разнообразие млекопитающих уже превышало разнообразие ящеров: они постепенно, как и цветковые растения среди голосеменных лесов, занимали все больше и больше экологических ниш. Расцвет млекопитающих пришелся на начало эры кайнозоя и продолжается по сей день.

Внешний удар по нестабильной биоте принципиально отличается от удара по стабильной биоте скоростью восстановления последней. Так, после пермско-триасового вымирания, вызванного, скорее всего, сибирским трапповым вулканизмом, мир восстанавливался 5 млн лет ― это огромный срок!

А после мел-палеогенового понадобилось всего 100 тыс. лет; и это даже завышенные оценки: на самом деле многие группы организмов, даже планктон, в районе удара метеорита восстановились в первые тысячи лет. Регенерировал фитопланктон ― основа всей жизни не только в океане, но и на суше, заново выросли леса, началась бурная эволюция млекопитающих, быстро достигших крупных размеров.

― Как массовые вымирания влияют на фенотип животных: становятся ли они меньше по размеру, например?

― Про млекопитающих сказать сложно, потому что все, что мы зачастую имеем для такой сверки, ― это зубы, и они в данном случае не столь информативны, особенно если неизвестно, к какой группе принадлежало животное. Что касается моллюсков и других морских животных, то здесь мы, к счастью, имеем более подробную палеонтологическую летопись — и видно: они действительно мельчают. В палеонтологии есть даже такое понятие, как «эффект лилипутов», ― когда мы видим, что некогда крупные предки сменяются потомками на порядок меньшего размера.


На рубеже пермского и триасового периодов произошло глобальное по своим последствиям событие — площадное излияние базальтовых (трапповых) вулканов в восточной и отчасти западной Сибири, а также на Таймыре и в пределах нынешней акватории Карского моря. Процесс мог длиться от 10 до 800 тыс. лет. Излияние покрывало 5–7 млн км2 суши и исторгло из недр Земли от 2 до 3 млн км3 вулканических материалов, в том числе от 30 до 170 тыс. гигатонн углекислого газа. В Восточной Сибири лавовый покров местами достигал мощности 1,8 км.

― В чем именно заключается причина такого измельчания?

― Как правило, при крупных вымираниях в первую очередь выбиваются продуценты (организмы, производящие органическое вещество, используя энергию Солнца) и становится нечего есть; часто меняется химический состав океана, он может стать очень неблагоприятным для строительства раковин и других скелетов. Несмотря на то что раковины, как правило, известковые, а внутренние скелеты ― фосфатные, для их создания все равно требуются определенные элементы, но в условиях повышенной кислотности воды и при низком содержании кислорода большой и хороший скелет не построишь: он быстрее растворяется, чем строится. Им становится трудно жить в таких условиях.

Перечисленный комплекс причин работает в сторону измельчания, то есть после массового вымирания наступает период лилипутов, выражаясь языком Джонатана Свифта. Однако впоследствии за этим часто следует расцвет очень крупных организмов, ведь появляется много свободного места, и те, кто раньше был мелким, наоборот, становятся большими. Так, например, после пермско-триасового вымирания моря были заполнены двустворчатыми моллюсками необычайной величины ― диаметром в один метр и даже больше! Они были похожи на шляпы сомбреро. Все дно какой-нибудь прибрежной лагуны могло быть усыпано такими крупными существами, и это удивительно, учитывая, что их предки были величиной меньше ладони. Примерно то же самое случилось с млекопитающими после мел-палеогенового вымирания: ранее динозавры не давали млекопитающим пробиться в крупноразмерную категорию, но, когда их не стало, млекопитающие сразу «пошли в рост».

― А оставшиеся динозавры, напротив, уменьшились, превратившись в птиц?

― Птиц действительно можно назвать потомками динозавров. На протяжении всей истории динозавров мы видим, что они все больше становились похожими на птиц, вплоть до малейших физиологических черт. Похожи они и в поведении. Современные исследования, в том числе компьютерная томография, показывают, что яйца динозавров были очень ярко раскрашены, а это всегда признак сложного поведения. Кроме того, обнаружены динозавры, которые высиживали яйца! Причем оказалось, что эти яйца были разной температуры: то же самое мы наблюдаем у современных птиц. Пернатым выгодно, чтобы птенцы вылуплялись постепенно, а не все сразу, ведь так их проще прокормить.**

Подытоживая: многие динозавры вымерли, но многие выжили в виде птиц, и обусловлено это было опять же относительной стабильностью экосистемы. Уничтожить всех не получилось. Вымерли формы, которые уже на тот момент были на спаде своего развития.

― Животные ведь не вымирали одномоментно? Насколько этот процесс мог быть растянут по времени?

― Видимо, более или менее одновременное вымирание динозавров происходило по всему западу Северной Америки. Все самые подробные толщи осадочных отложений, фиксирующие обстоятельства их гибели, находятся именно там. Можно удостовериться, что все крупные динозавры исчезают, и затем ― фактически пустая порода. Этот слой не превышает по мощности нескольких сантиметров, но в нем в прямом смысле спрессованы тысячелетия. Лишь потом в этом регионе начинаются появляться какие-то папоротники, грибы, формируются леса.

Если говорить о планете в целом, то, конечно, где-то кто-то мог задержаться, а кого-то вымирание вообще не коснулось. Существовали так называемые рефугии, или убежища, где некоторые животные, в основном мелкие, могли пережить неблагоприятный период. Такие зоны, вероятно, были в Австралии, Сибири и на территории Антарктиды, которая на тот момент была еще достаточно теплой. То же самое происходило в море: кого-то вымирание коснулось сильнее, а кого-то почти не затронуло.

Если же говорить о длительности события вымирания, то конечный его этап занял от сотни лет до нескольких тысячелетий. Однако этому этапу предшествовали миллионы лет, когда в разнообразии и обилии некоторых групп организмов начался спад. Для запада Северной Америки подсчитано, что в самом конце позднемеловой эпохи среди крупных растительноядных динозавров стали доминировать эдмонтозавры (гребенчатые ящеры с мощной зубной батареей для перетирания растительных волокон). Они практически вытеснили рогатых ящеров и длинношеих завроподов, но из-за этого наземная биота стала однообразнее и уязвимее.


Динозавры идут на взлет (снизу вверх): кулиндадромей (Kulindadromeus), бейпяозавр (Beipiaosaurus), симиликаудиптерикс (Similicaudipteryx), анхиорнис (Anchiornis), жэхольорнис (Jeholornis), янорнис (Yanornis).


Международная хроностратиграфическая шкала. 2022

― Говорят, что вымирания сильнее всего затрагивают именно морских обитателей. Почему?

― С одной стороны, статистику по морской фауне легче фиксировать и здесь мы просто имеем больше сведений. С другой стороны, наша атмосфера, в том числе ее газовый баланс, восстанавливается гораздо быстрее, чем гидросфера. Если уровень кислорода упал, то океану нужно несколько тысяч лет, чтобы снова насытиться кислородом или сбросить излишки углекислого газа, который, как я уже говорил, очень сильно подкисляет воду и отрицательно влияет на минерализацию скелета организмов. Недостаток кислорода в воде тоже вносит свою негативную лепту: органическую коллагеновую основу скелета сложно создать без достаточно высокого уровня кислорода. С другой стороны, морские организмы более изолированы, в том числе от ультрафиолетового излучения, и крупные вулканические выбросы или астероидные взрывы, разрушающие озоновый слой, для них не так катастрофичны. Так что картина более грозных вымираний в океане — только кажущаяся.

― Как вы относитесь к гипотезе «Земля-снежок», согласно которой около 700 млн лет назад вся наша планета была покрыта льдом, что привело к вымиранию многих одноклеточных организмов, а после оттаивания «снежка» ― к окончательному становлению многоклеточной жизни?

― Такое событие в истории нашей планеты, как «Земля-снежок», несомненно, было, причем не один раз. Неслучайно целый период в истории Земли назвали криогеновым (в переводе с др.-гр. «холодом созданный»). В последнее время я часто бывал в Монголии, где на поверхность выходят те самые ледниковые отложения криогенового периода, начавшегося около 720 млн и закончившегося около 635 млн лет назад. Это тонкие глины, в которых беспорядочно свалены гальки и валуны, когда-то вытаявшие из плавучих ледников, спустившихся с суши и унесших с собой куски горной породы.

За этот период Земля пережила три крупных оледенения, каждое из которых длилось несколько миллионов лет.


Согласно гипотезе «Земля-снежок», 720–635 млн лет назад Земля могла несколько раз полностью обледенеть.

Весь земной шар действительно покрывался снегом и льдом. Суперконтинент Родиния (кстати, от русского слова «родить», поскольку он как бы дал начало другим континентам) находился на экваторе, и, казалось бы, какое там может быть оледенение? На самом деле именно такое положение суперконтинента и спровоцировало глобальное оледенение. Континент на тот момент был совершенно «лысым» ― без какой-либо растительности. Его альбедо, или отражательная способность, было очень высоким: солнечное тепло, достигая поверхности Земли, отражалось, и континент все сильнее и сильнее остывал, пока в конце концов не начал покрываться льдом. Это так называемая положительная обратная связь между обледенением и повышением альбедо планеты. Сегодня отложения тех древних ледников мы находим по всему миру. Но поскольку большие ледники накапливали массу мелких глинистых частиц, содержащих такие элементы, как железо и калий, необходимые для развития фитопланктона, их активное таяние приводило к бурному росту этих организмов, быстрой смене одних жизненных форм другими и в конечном счете к тому, что мир бактерий и архей (прокариотов) сменился миром настоящих клеточных организмов (эукариотов).

Скорее всего, полное оледенение Земли сказалось на организмах положительно и действительно привело к расцвету многоклеточной жизни. До этого оледенения, судя по биомаркерам, мир был населен в основном бактериальными сообществами, а после него начинают преобладать биомаркеры многоклеточных организмов: растительные, грибные и животные.

― Правда ли, что самое большое биоразнообразие на Земле за всю ее историю пришлось на время последнего ледникового периода, закончившегося 11,7 тыс. лет назад ― во времена мамонтов и волосатых носорогов?

― Да. Огромное разнообразие животных и их гигантская биомасса приходятся именно на этот период. Подтверждением тому, среди прочего, служит неисчислимое количество находок останков мамонтов и других животных того времени. Одних только мамонтовых бивней на территории России, в основном в Якутии (начиная с конца XVII в., когда стали вести учет), собирают около 40 т ежегодно! В тропическом и субтропическом климате ― в Африке, Австралии, Южной Америке ― в это время тоже был гигантский расцвет биоразнообразия. Причем в каждом регионе это разнообразие было уникальным.

Последний ледниковый период закончился 11,7 тыс. лет назад, и к тому времени мегафауна Австралии уже давно практически исчезла, стало заметно меньше животных в Северной и Южной Америке. Лишь северо-восточная Сибирь до последнего момента оставалась еще достаточно населенной.

― С чем связано такое разнообразие жизни в ледниковый период?

― С тем, что Земля в то время была очень непохожа на то, что мы видим сегодня. Сейчас огромная часть планеты покрыта лесами, а в то время на Земле господствовали степи, включая саванны, пампасы, прерии. Лесов практически не было. Степная биота, как известно, очень высокопродуктивна, потому что травы созревают два раза в год и очень быстро возобновляются. Все съели? Ничего страшного: прошло полгода ― и у вас снова урожай либо озимых, либо яровых. Даже сейчас свое сельское хозяйство мы ведем фактически по степному календарю, до сих пор питаясь тем, что создала природа того времени. Наиболее плодородные почвы, включая чернозем, ― это порождение той самой степной биоты, степного биома, как и высокопродуктивные злаки, составляющие наш основной рацион.

― Все-таки удивительно, что в таких некомфортных условиях, когда кругом оледенение, биоразнообразие млекопитающих достигло своего пика.

― Действительно, гигантские ледниковые щиты покрывали практически всю Северную Америку, Европу и часть Азии. Антарктида на тот момент была целиком в ледниковом панцире. Казалось бы, условия просто жуткие, но тем не менее на Земле процветала, наверное, самая продуктивная биота за всю историю нашей планеты! И самая разнообразная, если брать крупноразмерах животных, которых было немало: в той же Якутии или на Чукотке был как минимум один вид мамонта, два или три вида носорогов и т.д. Причем находок той древней мегафауны становится все больше и больше с каждым годом: гигантские стада диких лошадей и сайгаков, овцебыки, бизоны (тоже по несколько видов), на которых охотились огромные пещерные львы, и многое другое.

В суровых условиях ледниковья животным в каком-то смысле, наоборот, жилось легче, потому что летом их не одолевали комары и мошкара, из-за которых так страдает современная фауна. Из-за кровососущих насекомых лошади, например, тощают буквально на глазах и только к зиме набирают вес. А по рассказам бывалых сибирских скотоводов, случается даже, что табуны лошадей и стада северных оленей гибнут из-за того, что гнус забивает дыхательные пути.


Шерстистые мамонты Якутии (художник Алина Коноваленко


― Можно ли сказать, что сейчас мы стали свидетелями шестого вымирания, спровоцированного человеческой деятельностью?

― К сожалению, можно, потому что каждый год мы фиксируем вымирание какого-нибудь крупного животного. В этом году, например, был признан окончательно вымершим псефур, или китайский веслонос, ― одна из самых крупных и своеобразных пресноводных рыб мира. Окончательное исчезновение псефура, вероятно, связано со строительством мощного каскада гидроэлектростанций «Три ущелья» на реке Янцзы в Китае. Кроме того, недавно появилась новость о том, что вымер и китайский речной ламантин. Каждый год мы фиксируем исчезновение того или иного животного, и часть из них, такие как псефур или ламантин, настолько крупные, что не заметить их отсутствие невозможно.

― И все же речь идет о фоновом или о пиковом, то есть великом, вымирании?

― До настоящего великого вымирания мы, к счастью, еще не дошли. Тем не менее, учитывая бурный рост населения, особенно в странах, богатых фауной, исчезновение животных идет пугающими темпами. Кроме того, существует еще очень много неописанных видов, которые мы, возможно, тоже теряем, даже не подозревая об этом.

Лично для меня большой неожиданностью оказались массовые сборы учеными насекомых в заповедных зонах Коста-Рики. На тропическом острове Барро-Колорадо на протяжении нескольких десятков лет ведется постоянный учет живности: исследователи расставляют специальные световые ловушки, где собираются все насекомые. Так вот, за последние годы этих насекомых стало гораздо меньше. Это касается не только количества, но и разнообразия видов ― оно упало на порядок. Вот такие процессы, к сожалению, происходят у нас на планете. Их в основном трудно фиксировать, потому что таких площадок, как в Коста-Рике, где подобные исследования ведутся со всей тщательностью и с регулярным учетом, очень мало.

Глобально просчитать, с какой скоростью и какими темпами исчезают виды и ареалы их обитания, очень сложно.

― Андрей Юрьевич, давайте завершим наш разговор на позитивной ноте. Расскажите, пожалуйста, о своей книге «Похождения видов: вампироноги, паукохвосты и другие переходные формы в эволюции животных», вышедшей в этом году в издательстве «Альпина нон-фикшн».

― Позитивный момент заключается в том, что даже в самое тяжелое время, например на рубеже пермского и триасового периодов, вымирали далеко не все животные. То же самое касается мел-палеогенового вымирания и других катастрофических событий. Думаю, те события древности были страшнее, чем нынешнее нашествие человечества на планету. То, что происходит сейчас, касается в первую очередь нас самих: мы создаем неблагоприятные условия для собственного существования. На остальные виды это влияет в меньшей степени. Если, к нашему несчастью, человечество вымрет, то планета восстановится буквально за десятки лет. Да, может быть, поначалу не будет такого биоразнообразия, но новая биота постепенно обретет новые черты. Как будет выглядеть планета в таких условиях, предсказать, конечно, трудно.

Теперь о книге. Она о непрерывной истории живых организмов на Земле: от появления одноклеточной, а затем и многоклеточной жизни, до становления того разнообразия животных, которое мы наблюдаем сейчас. Мир непредсказуем, и как изменятся организмы, живущие по соседству с нами, предположить сложно, даже несмотря на то что мы знаем очень много о закономерностях эволюционного процесса. Меня всегда удивляло то, как живые организмы умудряются занять ниши, которые, казалось бы, ни для чего не годятся.

― А кто-то мог бы занять нашу нишу? Может, шимпанзе?

― Я думаю, что нашу нишу уже никто не займет, и это очень грустно. Для того чтобы на планете появилось разумное существо, нужны несколько миллионов лет и очень специфические условия. Шимпанзе и бонобо действительно очень умные, но их слишком мало…

― Нас тоже когда-то было мало.

― Верно, но мы жили в других условиях. Мы, как и вся ледниковая мегафауна, ― порождение степного биома. А шимпанзе, гориллы, бонобо ― это все-таки лесные существа, а значит им и так хорошо, и умнеть дальше в общем-то незачем. Хотя, повторюсь, эти животные очень неглупы. В последнее время я с большим интересом читаю книги антропологов, изучающих повадки шимпанзе и бонобо, чье поведение удивительно напоминает наше. Например, им, как и людям, свойственно проявление эмпатии. Эти обезьяны могут поставить себя на место другого существа и пожалеть его. Мне кажется, что иногда мы даже реже сочувствуем кому-то, чем шимпанзе и бонобо. Причем они сочувствуют не только своим сородичам, но и животным других видов, при этом иногда настолько сильно, что даже плачут. Шимпанзе, например, может подойти к птице и попытаться помочь ей взлететь, если птица упала. Обезьяны наблюдают за всем вокруг и понимают, что птице, чтобы жить, нужно летать.


Подытоживая: не думаю, что наше место в природе кто-то займет — за исключением каких-нибудь гипотетических инопланетян, да и то если они смогут сюда добраться.


Андрей Журавлев ― лауреат премии Российской академии наук за 2021 г. в номинации «Лучшая научно-популярная книга об экологии, охране окружающей среды и сохранении биоразнообразия».

[Consta]

Теория эволюции не нова. Идеи развития мира имеют свои корни в древнем мире.



Древние греки об эволюции


В середине VI века до н.э., в своём сочинении «О природе» древнегреческий философ Анаксимандр «не только предвосхитил гипотезу Канта о преобразовании водных животных в болотных, а этих - в сухопутных, но и высказал мысль о возникновении человека из рыбообразного существа. Согласно преданию, этот ученик и преемник родоначальника античной философии Фалеса сделал из своего учения практический вывод: не употреблять в пищу рыб, ибо рыба - наш прародитель.


Из […] литературы известны лишь очень немногие фрагменты сочинения Анаксимандра, но даже они дают некоторое основание полагать, что изложение ионийским философом поступательного характера пути от животного к человеку превосходит всё, что было написано до Ламарка, подобно тому как «Песнь о моем Сиде» превосходит всё, что было создано в литературе средневековой Европы до появления Данте».

Абакумов В.А., Пространство - время - жизни, М., «Урсс», 2009 г., с. 201-202.


Анаксимандр



А вот изложение эволюции по Эмпедоклу (~450 до н.э.):

«Сперва из земли в разных местах возникли отдельные части животных: двигались головы без шей, руки без плеч, глаза без лбов. За первой стадией одночленных органов последовал период случайного сочетания этих органов. Последние соединяются между собой как попало и образуют всевозможные сочетания. Таким образом, возникают быки с человеческими лицами и люди с бычачьими головами, существа двухголовые и двугрудые и всякие другие чудовища. За периодом чудовищ последовала эпоха «цельноприродных форм», в которых нет различия полов. Из периода чудовищ сохранились лишь те сочетания, которые оказались устойчивыми и жизнеспособными. Наконец, в четвертом периоде совершилась дифференциация полов, и уже новые животные стали возникать не из элементов, но рождаться от других путем полового совокупления тех.

Таким образом, эволюция животного мира состоит из четырех периодов: 1) период одночленных органов, 2) период чудовищ, 3) период цельноприродных существ и 4) период половой дифференциации.

К четвертому периоду, по-видимому, следует также приурочить разделение животных на виды по месту их жизни (в воде, на суше и в воздухе). На половое влечение Эмпедокл смотрит, как на одно из частных проявлений космической силы Любви. […]

У Эмпедокла находят идею переживания наиболее приспособленных организмов. Предоставляя образование различных видов организмов слепому случаю, Эмпедокл объясняет целесообразное устройство современных организмов выживанием наиболее приспособленных. Таким образом, у Эмпедокла мы находим предвосхищение учения Дарвина об естественном отборе; но между тем как Ламарко-Дарвиновская теория считает основой развития увеличивающуюся дифференциацию более простых форм, учение Эмпедокла видит эту основу в соединении разнородных форм».

Маковельский А.О., Досократики: доэлеатовский и элеатовский периоды, Минск, «Харвест», 1999 г., с.592-593.


Эмпедокл


Аристотель

В развитие естествознания Древней Греции большой вклад внёс Аристотель (384—322 гг. до н.э.). Он создал основу классификации животных, впервые затронул вопросы сравнительной анатомии и эмбриологии. Его перу принадлежат такие труды, как «О возникновении животных», «О частях животных» и др. В них он выдвигал некоторые идеи о постепенном развитии природы. Аристотелю было известно около 500 видов животных. Он указывал на необходимость при классификации животных обращать внимание не на отдельные, а на множество признаков. Всех животных он разделял на две большие группы — животные «с кровью» и «без крови», которые соответствуют современным позвоночным и беспозвоночным. Животные «с кровью» были разделены на пять больших родов. Понятие «большой род» может быть отождествлено с современным понятием «класс». Аристотель различал 130 видов «бескровных». Как он подчёркивает, медузы, актинии и губки по своей организации близки, с одной стороны, к животным, а с другой — к растениям. Поэтому Аристотель называл их зоофитами. Как указывается в труде «О возникновении животных», развитие эмбриона происходит в определённой последовательности. Зародыш сначала имеет структуру, свойственную зоофитам, но постепенно приобретает общие черты животных, строение, свойственное своему виду, и, наконец, черты, присущие данному индивиду. По мнению учёного, внутренности всех животных «с кровью» похожи друг на друга и расположены одинаково.


Аристотель

Теофраст

Один из учеников Аристотеля, Теофраст, изучил более 400 видов растений и описал их строение, физиологию и практическое значе*ние. Он поддерживал мысль о возможности превращения растений одного вида в другой.


Древний Рим

Лукреций Кар

Римский учёный Лукреций Кар (99—55 гг. до н.э.) утверждал, что мир возник сам собой, животные также произошли из земли, причём сначала возникли нежизнеспособные виды, впоследствии — научившиеся двигаться, питаться, размножаться, защищаться от врага нормальные животные.


Тит Лукреций Кар

Клавдий Гален

Клавдий Гален (130—200 гг.) был одним из основоположников медицины. Он изучил строение овцы, собаки, медведя и других позвоночных животных, отметил сходство строения тела обезьяны и человека. Однако его положения в области физиологии не лишены некоторых ошибок. Например, по его мнению, воздух поступает в сердце, кровь переходит из одного желудочка в другой через отверстия в стенке, расположенной между ними.


Клавдий Гален

[Consta]

Сообщение от Consta

Древние греки об эволюции

Идея прогресса прослеживается в трудах ранних натурфилософов, изучавших развитие мира(Фалес, Левкипп, Демокрит, Гераклит). Исторический пессимизм, свойственный ранней античности, базирующийся на идее цикличности и нисхождения человечества от золотого века к железному (Геcиод),сменяется впоследствии оптимизмом Платона, Аристотеля, Лукреция Кара. В их трудах звучит идея о том, что мир находится в постоянном развитии и, проходя через определенные стадии, устремляется вперед. У истоков идеи общественного прогресса стояли Геродот, написавший свой труд "История", и автор одноименного произведения Фукидид, младший современник Геродота. Этими древними мыслителями впервые был поставлен вопрос достоверности исторических источников, а также о цели и методе исторического исследования ...

Н.Н. Никулина. Истоки идеи прогресса в творческом наследии европейских мыслителей античности и средневековья