Любимые стихи

[Восток]

ГАМЛЕТ


Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.


ПАСТЕРНАК

1946

[Восток]

Из Абая...


...
Плутам одна нажива дорога,
Иному хитрецом прослыть охота.
Затеяв драку, "Бей, кричит, врага!" -
Авось, он под шумок ухватит что-то.

Терпенье, совесть, гордость - не в цене,
И к мудрости и к чести люди глухи.
Не ищут знанья - лишь в слепой возне,
Как шерсть, прядут пустую ложь да слухи.

[Роза-224]

Вы слышите: звонят Колокола,
Тенеты сотрясая мировые?..
То – Зов Освободившихся от зла,
То – Клич Души Словянской:
«Мы – живые!..»

Мы – Дети нашей Солнечной Страны,
Благословенные Заветом Рода,
Идущие Дорогами Весны
Единым Светорожденным Народом.


Мы – избранные Волей Родовой
Нести Законы Жизни Световые
И утверждать их на Руси Святой
Во Имя Вечной Жизни…
«Мы – живые!..»


Звонят Колокола по сторонам,
По всей Руси, над каждой Колыбелью,
Чтобы закончилась эпоха сна
И началась Эпоха Возрожденья,


Чтоб не смогли бесовские дела
Затмить от Русичей Родные Дали,
Чтобы Весна Словянская пришла
И в каждой хате званно зазвучала.

Вы слышите: звонят Колокола?
И это есмь Великое Начало.

Боян Всея Руси Олег Атаманов

[Восток]

Амантай Утегенов


«Белый лист»:

1.
Лист бел и чист,
как ты в семнадцать
лет.
И потому
он мыслью не согрет.
Насыщенным он будет
лишь тогда
когда перо твоё на нём
оставит
так, как в тебе
оставили года
рубцы ошибок
шрамы дерзких строк
и обретёт
свой собственный мирок,
и превратит
его в огромный мир,
пропитанный
дыханием любви
к другим, ему неведомым,
мирам,
и затаит в себе
и страсти миг,
и нежности бездонные
моря,
и жгучую упущенность
обид,
и светлый день,
который был убит,
разбойную распущенность
судьбы,
внезапную безудержность
беды,
густеющую теплоту
слюды,
изменчивую простоту
воды,
рискованную чистоту
нужды,
раскованную красоту
звезды,
распятья неосознанных
потерь,

утрату нераспознанных
побед,
незримо в сердце зреющий
побег,
в свершение не вылитый
порыв,
шершавую задумчивость
коры,
холодную законченность
дыры
незавершённость скромных
запятых,
несокрушимость эпосов
простых,
стремительность скользящего
пера,
мгновенья затвердевшего
вчера,
сомненья предстоящего
утра,
и задохнётся,
так и не насытясь,
наполнившись,
и не успев добрать…

2.

Моя невеста – белая бумага,
А я - её неистовый жених.
Тая надежды, беспокойным мавром,
Но не затем, чтобы её винить,

Я к ней тянусь. Я просыпаюсь ночью
И в белое безмолвие вхожу,
Растерянно бреду по многоточьям,
Под знаком вопросительным сижу.

То задыхаюсь, то себе пророчу
Предательство, измену и беду.
Под дулами холодных двоеточий
Ответа поражающего жду.

Плутаю неприкаянно подолгу
В цепях надежд холодных и литых.
Вонзаются в усталые подошвы
Коварные колючки запятых.

Надежды мои сбудутся ль, не знаю,
Но я лелею их и берегу…
Лишь редко, восклицательные знаки
Завидев, к ним взволнованно бегу.

[Восток]

Стихи попадают...

Стихи попадают в печать,
И в точках, расставленных с толком,
Себя невозможно признать
Бессонниц моих кривотолкам.

И это не книга моя,
А в дальней дороге без весел
Идет по стремнине ладья,
Что сам я у пристани бросил.

И нет ей опоры верней,
Чем дружбы неведомой плечи.
Минувшее ваше, как свечи,
До встречи погашено в ней.

Арсений Александрович Тарковский

[Нада]

http://za-togo-parnya.livejournal.com/997.html

Посмотрел, улыбнулся и сказал: "Пока я жив - никому не смей показывать".
И я честно ничего никому не показывал, пока мне не сообщили что его больше нет. Да, я знаю, что его травили всю жизнь, при одной такой истории я присутствовал сам, но мы (я тогда был такой - как на аватаре) ничего сделать не могли.

Ну что, начнём...
===============================
"Кажется, крупнее станут звёзды,
Если ты один на них посмотришь.
Кажется, длиннее станут годы,
Если ты -- улыбчивый отшельник.
Если ты обманываешь время,
Если у тебя часы без стрелок,
Всё равно восходы и закаты
На лице прокладывают путь.

Может, лучше время по морщинам,
Может, лучше счастье по восходам,
Может, лучше ночь на серых скалах
И с рассвета на камнях -- цветок?
Только вот хожу я по асфальту
и считаю гладкие ступени,
вечером будильник завожу..."

1966

Ещё.

"А нам бы подняться, да жизнь по судьбе прокатила.
Нам было двенадцать, и двадцать, и тридцать нам было.
По горло в болоте, не вытянуть небо из ила.
Ни фронта, ни тыла, и сердце немое остыло.
Ах, как мы кричали про берег свой вечнозелёный,
Ах, как мы молчали про свой Зурбаган отдалённый.
Нам не дали строить, никто не хотел понимать,
Нам не дали строить, мы стали ломать".

Год не помню, не метил. я и потом собирал все его строчки, пока не уехал далеко.

И ещё.

"А снежинка на ладони --
Как твой голос в телефоне,
А дыхание моё --
Как дыхание твоё.

Ах, вечерняя прохлада
С твоего слетает взгляда.
Но вечернее тепло
Сквозь прохладу проросло.

С берега сегодня ветер.
Горизонт и свеж, и светел".

Дальше листок был оборван.

[Восток]

Что делать мне?
Я так тебя люблю!
Все радости в тебе,
И все печали.
Ведь это я из-за тебя не сплю,
Смеюсь, пою и думаю ночами.
Ведь это я тебе ищу слова,
Себя в бесплодных поисках измучив...
Но, погоди,
Я окажусь права.
Я отыщу их - лучшие из лучших.

Слова любви...
Как может их не быть?
Наперекор всем песням перепетым,
Не верю я,
Чтоб так тебя любить,
И не суметь сказать тебе,
Об этом!

Что делать мне?
Я так тебя люблю!
Все радости в тебе,
И все печали...

Вероника Тушнова.

[aurora]

Mobile comme l ond

Ты волна моя морская,
Своенравная волна,
Как покоясь иль играя,
Чудной жизни ты полна!
Ты на солнце ли смеёшься,
Отражая неба свод,
Иль мятёшься ты и бьёшься
В одичалой бездне вод,-
Сладок мне твой тихий шёпот,
Полный ласки и любви;
Внятен мне и буйный ропот,
Стоны вещи твои.
Будь же ты в стихии бурной
То угрюма, то светла,
Но в ночи твоей лазурной
Сбереги, что ты взяла.
Не кольцо как дар заветный,
В зыбь твою я опустил,
И не камень самоцветный
Я в тебе похоронил.
Нет, в минуту роковую,
Тайной прелестью влеком,
Душу, душу я живую
Схоронил на дне твоём.

Ф. Тютчев

[aurora]

*******
Как нас не угнетай разлука,
Но покоряемся мы ей –
Для сердца есть другая мука,
Невыносимей и больней.

Пора разлуки миновала,
И от неё в руках у нас
Одно осталось покрывало,
Полупрозрачное для глаз.

И знаем мы: под этой дымкой
Всё то, по чём душа болит,
Какой-то странной невидимкой
От нас таится - и молчит.

Где цель подобных искушений?
Душа невольно смущена,
И в колесе недоумений
Вертится нехотя она.

Пора разлуки миновала,
И мы не смеем, в добрый час,
Задеть и сдёрнуть покрывало,
Столь ненавистное для нас!

Ф.Тютчев

[aurora]

*******
Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело, -
Я ничего не пойму.
Ветер. Кругом всё гудет и колышется,
Листья кружатся у ног.
Вот, там вдали неожиданно слышится
Тонко взывающий рог.
Сладостен зов мне глашатая медного!
Мёртвые что мне листы!
Кажется, издали странника бедного
Нежно приветствуешь ты.

А.Фет. Осенний цикл.

[Радослав]

М.Хлебникова

***
Лететь вдоль параллельных без затей,
куда-то в безвоздушное пространство,
где Лобачевский нам за постоянство
воздаст пересечением путей?
Скреститься в бесконечности, когда
нам только и останется - креститься?..
Любимый! Посмотри, какие лица
на этой фреске Страшного Суда!..
Век под судом - смешное ремесло!
Мы нагрешим - и будем неподсудны!..
Любимый, поцелуемся прилюдно,
коль нас с тобою к людям занесло!
И не услышим: "Дать бы им раза,
бесстыжим - да и вытурить из рая!" -
поскольку старый Бог закрыл глаза,
как мы их в поцелуе закрываем...



***
И все-таки, здравствуй!
Когда сквозь молчанье Вселенной,
сквозь меру и разум,
сквозь каменный лом Вавилона,
сквозь холод пустого
томящего, ждущего лона
пробьется ползвука,
я встану на оба колена
и просто заплачу,
как плакать давно разучилась -
бессильно, бесстыдно,
как ливень - дробясь и мелея,
как тот звездочет,
что дождался кометы Галлея,
и умер от счастья...
И все-таки...
Все-таки, здравствуй!



***
Мне снятся реки, горы, перевалы,
Оленьи нарты, рыжие верблюды,
Саванна и таежные завалы,
Пещеры, сталактиты, камни, руды...

И никогда не снится тот автобус,
Которым столько лет дорогу мерю, -
Второй раз опоясываю глобус,
Не открывая никаких америк.

Но, может быть, однажды южный ветер
Тряхнет автобус, и случится чудо -
Кондуктор скажет: "Дальше не поедем!
Конечная - отсюда на верблюдах..."

[Радослав]

Французкий Лао Цзы Ф. Винйон

БАЛЛАДА ИСТИН НАИЗНАНКУ


Враг помогает, друг вредит;
Вкус мы находим только в сене;
Бесстыдник тот, кто терпит стыд;
Без равнодушья нет влеченья;
Порука силы - ослабленье;
Бывает мышь страшней, чем слон;
Примета памяти - забвенье;
Не глуп лишь дурень, что влюблен.


Надежен страж, коль крепко спит;
Смех вызывают только пени;
Льстец - тот, кто правду говорит;
Подчас губительно спасенье;
Взлет горше всякого паденья;
Стон тем слышней, чем тише он;
Свет ярче там, где гуще тени;
Не глуп лишь дурень, что влюблен.


От пьяницы водой разит;
Мы зрячи только в ослепленье;
Кто веселится, тот скорбит;
Недуг желанней исцеленья;
Важней здоровья пресыщенье;
Неряхой часто франт пленен;
Победа хуже пораженья;
Не глуп лишь дурень, что влюблен.


В балладе скрыто поученье,
И говорю я в заключенье:
Лень - лучшая подруга рвенья;
Ложь - то, в чем каждый убежден;
Осел - искусник первый в пенье;
Не глуп лишь дурень, что влюблен.

[Amarilis]

«У русской интеллигенции есть один особый признак, который, вероятно, чужд Западу. (…) Однажды Осип Мандельштам спросил меня, вернее, себя, что же делает человека интеллигентом. Само слово это он не употребил – оно в те годы подверглось переосмыслению и надругательству, а потом перешло к чиновным слоям так называемых свободных профессий. Но смысл был именно тот. «Университет? – спрашивал он. – Нет… Гимназия?.. Нет… Тогда что же? Может, отношение к литературе?.. Пожалуй, но не совсем…» И тогда, как решающий признак, он выдвинул о т н о ш е н и е ч е л о в е к а к п о э з и и. У нас поэзия играет особую роль. Она будит людей и формирует их сознание. Зарождение интеллигенции сопровождается сейчас небывалой тягой к стихам. Это золотой фонд наших ценностей. Стихи побуждают к жизни и будят совесть и мысль. Почему так происходит, я не знаю, но это факт».
(с) Н. Я. Мандельштам «Воспоминания» Уходят матери
Р. Поспелову
Уходят наши матери от нас,
уходят потихонечку, на цыпочках,
а мы спокойно спим, едой насытившись,
не замечая этот страшный час.
Уходят матери от нас не сразу, нет —
нам это только кажется, что сразу.
Они уходят медленно и странно
шагами маленькими по ступеням лет.
Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,
им отмечаем шумно дни рожденья,
но это запоздалое раденье
ни их, ни наши души не спасет.
Все удаляются они,
все удаляются.
К ним тянемся, очнувшись ото сна,
но руки вдруг о воздух ударяются —
в нем выросла стеклянная стена!
Мы опоздали. Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
как тихими суровыми колоннами
уходят наши матери от нас...

[Восток]

Рассул Гамзатов

Берегите друзей


Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.

Может, друг твой сам поторопился
И тебя обидел невзначай.
Провинился друг и повинился -
Ты ему греха не поминай.

Люди, мы стареем и ветшаем,
И с теченьем наших лет и дней
Легче мы своих друзей теряем,
Обретаем их куда трудней.

Если верный конь, поранив ногу,
Вдруг споткнулся, а потом опять,
Не вини его - вини дорогу
И коня не торопись менять.

Люди, я прошу вас, ради бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много:
Опасайтесь потерять друзей.

Я иных придерживался правил,
В слабости усматривая зло.
Скольких в жизни я друзей оставил,
Сколько от меня друзей ушло.

После было всякого немало.
И, бывало, на путях крутых
Как я каялся,.. и как мне не хватало
Всех друзей - потерянных моих!

И теперь я всех вас видеть жажду,
Некогда любившие меня,
Мною не прощенные однажды
Или не простившие меня.

[Пандора]

Еле -еле вспоминаю стихи , подпись Адониса :

"Всегда, и только из людей,
Соткав Сиянье в буднях дней,
Споткнувшись обо все пороги,
Нетленные родятся Боги"

Может кому-то и легко, но я почему-то обо все спотыкаюсь

[Раб Божий Дмитрий]

Сонеты немецкого поэта Андреаса Грифиуса (1616-1664), родившегося в семье лютеранского пастора. Он родился за 2 года до начала "первой" мировой войны в Европе, "Тридцателетней войны", за годы которой было уничножено 3/4 населения Германии.


ВСЕ БРЕННО...
Куда ни кинешь взор - все, все на свете бренно.
Ты нынче ставишь дом? Мне жаль твоих трудов.
Поля раскинутся на месте городов,
Где будут пастухи пасти стада смиренно.
Ах, самый пышный цвет завянет непременно.
Шум жизни сменится молчанием гробов.
И мрамор и металл сметет поток годов.
Счастливых ждет беда... Все так обыкновенно!
Пройдут, что сон пустой, победа, торжество:
Ведь слабый человек не может ничего
Слепой игре времен сам противопоставить.
Мир - это пыль и прах, мир - пепел на ветру.
Все бренно на земле. Я знаю, что умру.
Но как же к вечности примкнуть себя заставить?!



СЛЕЗЫ ОТЕЧЕСТВА, ГОД 1636
Мы все еще в беде, нам горше, чем доселе.
Бесчинства пришлых орд, взъяренная картечь,
Ревущая труба, от крови жирный меч
Похитили наш труд, вконец нас одолели.
В руинах города, соборы опустели.
В горящих деревнях звучит чужая речь.
Как пересилить зло? Как женщин оберечь?
Огонь, чума и смерть... И сердце стынет в теле,
О скорбный край, где кровь потоками течет!
Мы восемнадцать лет ведем сей страшный счет.
Забиты трупами отравленные реки
Но что позор и смерть, что голод и беда,
Пожары, грабежи и недород, когда
Сокровища души разграблены навеки?!



НЕВИННО СТРАДАЮЩЕМУ
Огонь и колесо, смола, щипцы и дыба,
Веревка, петля, крюк, топор и эшафот,
В кипящем олове обуглившийся рот, -
С тем, что ты выдержал, сравниться ни могли бы.
И все ж под тяжестью неимоверной глыбы
Твой гордый дух достиг сияющих высот.
О, сбудется! Молва тебя превознесет
И лавровый венец смягчит твои ушибы!
За дело правое свою ты пролил кровь,
И, павши, ты воспрял, умерши, ожил вновь.
Ни в чем твоя душа святая неповинна!
Но разве наш Господь не так же шел на казнь?
Свершив великое, преодолеть боязнь
Перед распятием - вот долг христианина!



СОНЕТ НАДЕЖДЫ
В дни ранней юности, в дни первого цветенья
Я встретиться с чумой успел лицом к лицу.
Едва начавши жить, я быстро шел к концу,
Исполнен ужаса, отчаянья, смятенья.
Болезни, бедствия, безмерность угнетенья
Порой не выдержать и стойкому бойцу,
А я бессилием был равен мертвецу...
Мне ль было превозмочь судьбы хитросплетенья?
Не видя выхода, я только смерти ждал...
И тут... Бог спас меня. Господь мне сострадал!
С тех пор, обретши жизнь, усвоил я науку:
На грани гибели, в проигранной борьбе -
Невидимо господь печется о тебе
И в нужный миг подаст спасительную руку.

[Лелуш Ламперуж]

Шекспир Уильям. Сонет 34

Блистательный мне был обещан день,
И без плаща я свой покинул дом.
Но облаков меня догнала тень,
Настигла буря с градом и дождем.

Пускай потом, пробившись из-за туч,
Коснулся нежно моего чела,
Избитого дождем, твой кроткий луч, -
Ты исцелить мне раны не могла.

Меня не радует твоя печаль,
Раскаянье твое не веселит.
Сочувствие обидчика едва ль
Залечит язвы жгучие обид.

Но слез твоих, жемчужных слез ручьи,
Как ливень, смыли все грехи твои!


Перевод С. Маршака

[Раб Божий Дмитрий]

И снова Р. М. Рильке:

***
Уронишь что-нибудь - и вот
вещица легкая с балкона
летит, подвластная закону,
влияющему неуклонно
на каждый камень и корону,
летит - и в центр земли падет.

Любая вещь одарена
стремленьем к долгому полету -
любой цветок, любая нота,
любой малыш во время сна.
Лишь мы - во власти притязаний -
бежим из строгих сочетаний,
свободы алчем, пустоты.
А надо бы в густом тумане
подняться тихо, как персты.
А надо бы, ища друг друга,
войти в глухую колею;
а кто не вынесет испуга -
он тотчас выпадет из круга
и проклянет судьбу свою.

У вещи надо поучиться
и, как дитя, не знать забот;
кто к Богу в сердце постучится,
от Бога больше не уйдет.
Что может ровная тропа дать?
Повсюду - тяжести печать.
Нам надо научиться падать,
тогда научимся летать.

(И ангелы ведь не летят.
И серафимы тяжелы.
Кольцо тесней вкруг Бога сдвинув, -
руины птиц, ряды пингвинов, -
сидят они, полны забот...)
(перевод В.Топорова)

[Восток]

Багрицкий.

Отрывок.....


А внизу склоненная
Изнывает мать:
Детские ладони
Ей не целовать.
Духотой спаленных
Губ не освежить.
Валентине больше
Не придется жить.

«Я ль не собирала
Для тебя добро?
Шелковые платья,
Мех да серебро,
Я ли не копила,
Ночи не спала,
Все коров доила,
Птицу стерегла.
Чтоб было приданое,
Крепкое, недраное,
Чтоб фата к лицу —
Как пойдешь к венцу!
Не противься ж, Валенька!
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест».

Пусть звучат постылые,
Скудные слова —
Не погибла молодость,
Молодость жива!

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.

Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай содружество
Ворона с бойцом, —
Укрепляйся мужество
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном
Теле — навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.

Валя, Валентина,
Видишь — на юру
Базовое знамя
Вьется по шнуру.

Красное полотнище
Бьется над бугром.
«Валя, будь готова!»
Восклицает гром.

В прозелень лужайки
Капли как польют!
Валя в синей майке
Отдает салют.

Тихо подымается,
Призрачно-легка,
Над больничной койкой
Детская рука.

«Я всегда готова!» -
Слышится окрест.
На плетеный коврик
Упадает крест.
И потом бессильная
Валится рука —
В пухлые подушки,
В мякоть тюфяка.

А в больничных окнах
Синее тепло,
От большого солнца
В комнате светло.

И, припав к постели,
Изнывает мать.
За оградой пеночкам
Нынче благодать.

Вот и всё!

Но песня
Не согласна ждать.

Возникает песня
В болтовне ребят.

Подымает песню
На голос отряд.

И выходит песня
С топотом шагов

В мир, открытый настежь
Бешенству ветров.

[Раб Божий Дмитрий]

И снова Б.Пастернак

РАССВЕТ

Ты значил все в моей судьбе.
Потом пришла война, разруха,
И долго-долго о тебе
Ни слуху не было, ни духу.

И через много-много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я твой завет
И как от обморока ожил.

Мне к людям хочется, в толпу,
В их утреннее оживленье.
Я все готов разнесть в щепу
И всех поставить на колени.

И я по лестнице бегу,
Как будто выхожу впервые
На эти улицы в снегу
И вымершие мостовые.

Везде встают, огни, уют,
Пьют чай, торопятся к трамваям.
В теченье нескольких минут
Вид города неузнаваем.

В воротах вьюга вяжет сеть
Из густо падающих хлопьев,
И чтобы во-время поспеть,
Все мчатся недоев-недопив.

Я чувствую за них за всех,
Как будто побывал в их шкуре,
Я таю сам, как тает снег,
Я сам, как утро, брови хмурю.

Со мною люди без имен,
Деревья, дети, домоседы.
Я ими всеми побежден,
И только в том моя победа.