Любимые стихи

[Восток]

Борис Пастернак

* * *

Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.

Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.

О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.

Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.

Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.

Так некогда шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.

Достигнутого торжества
Игра и мука
Натянутая тетива
Тугого лука.

[Восток]

Анчаров Михаил
Антимещанская песня


Однажды я пел

На высокой эстраде,

Старался выглядеть

Молодцом.

А в первом ряду

Задумчивый дядя

Глядел на меня

Квадратным лицом.

Не то он задачи

Искал решенье,

Не то это был

Сотрудник газет,

Не то он считал

Мои прегрешенья,

Не то ему просто

Хотелось в клозет.

А в задних рядах

Пробирались к галошам.

И девочка с белым

Прекрасным лицом

Уходила с парнем,

Который хороший,

А я себя чувствовал

Подлецом.

Какие же песни

Петь на эстраде,

Чтоб отвести

От песни беду?

Чтоб она пригодилась

Квадратному дяде

И этой девочке

В заднем ряду?

Мещанин понимает:

Пустота не полезна -

Еда не впрок,

И свербит тоска.

Тогда мещанин

Подползает к поэзии -

Из чужого огня

Каштаны таскать.

Он теперь хочет

Чтоб в ногу с веком,

И чтоб современно,

И чтоб модерн,

И чтоб непонятно,

И чтоб с намеком,

И чтоб красиво

По части манер.

Поют под севрюгу

И под сациви.

Называют стихами

Любую муть.

Поют под анчоусы

И под цимес -

Разинут хайло,

Потом глотнут.

Слегка присолят,

Распнут на дыбе,

Потом застынут

С куском во рту.

Для их музыкантов

Стихи - это "рыба".

И тискают песню,

Как шлюху в порту.

Вакуум, вакуум!

Антимир!

Поэты любят

Его пугать.

Но романс утверждает,

Что счастье - миг,

Значит, надо

Почаще мигать.

Транзисторы воют,

Свистят метели,

Скрипят сковородки

На всех газах.

А он мигает

В своей постели,

И тихая радость

В его глазах.

Ну, хорошо.

А что же дальше?

Покроет могилку

Трава-мурава?

А я говорю:

- Спокойствие, мальчики!

Еще не сказаны

Все слова.

[Bal]

Ю.М.Ключников
```````````````````````````
МАСКА

Не жду уже козырной масти,
прикрыв зевком
желаний ком.
Но это всё подобье маски,
обманный плащ перед быком.

За красной тряпкой шевелятся
и боль, и гнев, и страсти гул…
Победных Господу реляций
увы, послать я не могу.

И всё-таки в житейском зное
оно срастается со мной
пускай пока что напускное
обличье истины иной,

безгрешной, сильной и прекрасной…
Я каждый день молюсь сильней,
молюсь под праведною маской,
чтоб сутью сделалась моей.

[Дмитрий777]

Марина Цветаева

Сегодня таяло, сегодня
Я простояла у окна.
Ум - отрезвленней, грудь свободней,
Опять умиротворена.

Не знаю, почему. Должно быть,
Устала попросту душа
И как-то не хотелось трогать
Мятежного карандаша.

Так простояла я -в тумане-
Далекая добру и злу,
Тихонько пальцем барабаня
По чуть звенящему стеклу.

Душой не лучше и не хуже,
Чем первый встречный: этот вот,-
Чем перламутровые лужи,
Где расплескался небосвод.

Чем пролетающая птица
И попросту бегущий пес.
И даже нищая певица
Меня не довела до слез.

Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.

[Альдебаран]

А.С. Пушкин "19 октября (1825)"

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать веселых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовет;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют...
Но многие ль и там из вас пируют?
Еще кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: <На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!>

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен -
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой...
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой первых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе - фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...
Опомнимся - но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг -
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

Пора и мне... пируйте, о друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О сколько слез и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? о други, угадайте...
Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...
Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

[Иваэмон]

Я вечно иду по этим берегам
Между песком и пеной.
Прилив сотрет мои следы,
И ветер развеет пену,
Но море и берег пребудут
Вовеки.

Джебран

[Восток]

Мы шли этапом. И не раз,
колонне крикнув: "Стой!",
садиться наземь, в снег и в грязь,
приказывал конвой.
И равнодушны и немы,
как бессловесный скот,
на корточках сидели мы
до окрика: "Вперед!"

Сто пересылок нам пройти
пришлось за этот срок!
И люди новые в пути
вливались в наш поток.
И раз случился среди нас,
пригнувшихся опять,
один, кто выслушал приказ
и продолжал стоять.

Спокоен, прям и очень прост
среди склоненных всех
стоял мужчина в полный рост,
над нами, глядя вверх.
Минуя нижние ряды,
конвойный взял прицел.
"Садись! - он крикнул.- Слышишь,ты?!
Садись!" Но тот не сел.

Так было тихо, что слыхать
могли мы сердца ход.
И вдруг конвойный крикнул: "Встать!
Колонна! Марш! Вперед!"
И мы опять месили грязь,
не ведая куда.
Кто с облегчением смеясь,
кто бледный от стыда.

По лагерям - куда кого -
нас растолкали врозь,
и даже имени его
узнать нам не пришлось.
Но он, высокий и прямой,
запомнился навек
над нашей согнутой толпой
стоящий человек...


Елена Владимирова

[Amarilis]

Стихотворение, сыгравшее важную роль в моей жизни...

Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
А.С. Пушкин
Андрей Вознесенский

Тишины!

Тишины хочу, тишины...
Нервы, что ли, обожжены?
Тишины...
чтобы тень от сосны,
щекоча нас, перемещалась,
холодящая словно шалость,
вдоль спины, до мизинца ступни,
тишины...

звуки будто отключены.
Чем назвать твои брови с отливом?
Понимание -
молчаливо.
Тишины.

Звук запаздывает за светом.
Слишком часто мы рты разеваем.
Настоящее - неназываемо.
Надо жить ощущением, цветом.

Кожа тоже ведь человек,
с впечатленьями, голосами.
Для нее музыкально касанье,
как для слуха - поет соловей.

Как живется вам там, болтуны,
чай, опять кулуарный авралец?
горлопаны не наорались?
тишины...
Мы в другое погружены.
В ход природ неисповедимый,
И по едкому запаху дыма
Мы поймем, что идут чабаны.

Значит, вечер. Вскипают приварок.
Они курят, как тени тихи.
И из псов, как из зажигалок,
Светят тихие языки. Спасибо за то, что ты есть.
За то, что твой голос весенний
Приходит, как добрая весть
В минуты обид и сомнений.

Спасибо за искренний взгляд:
О чем бы тебя ни спросил я —
Во мне твои боли болят,
Во мне твои копятся силы.

Спасибо за то, что ты есть.
Сквозь все расстоянья и сроки
Какие-то скрытые токи
Вдруг снова напомнят — ты здесь.

Ты здесь, на земле. И повсюду
Я слышу твой голос и смех.
Вхожу в нашу дружбу, как в чудо.
И радуюсь чуду при всех.
Андрей Дементьев.

[Amarilis]

Нежным женским лицом и зелёной травой
Буду я наслаждаться, покуда живой.
Пил вино, пью вино и, наверное, буду
Пить вино до минуты своей роковой!

Омар Хайям. Рубаи.
Многие
Обогнали меня на пути,
Осенние сумерки.

Шесть десятков
Прожито лет, но ни единой ночи
Не танцевал.


От единого корня растут
И старая и молодая слива.
Обе льют аромат.

Лишь ценителю тонких вин
Расскажу, как сыплется водопад
В пене вишневых цветов.

Басё
Один в стакане видит недостачу,
Другой в стакане видит полноту,
Один на кассе всю считает сдачу,
Другой общенья видит красоту.

Один лишь что-то хочет взять от друга,
Другой же, хочет всё ему отдать,
Один увидит бесконечность круга,
Другой же ищет, как его порвать.

Один под осень видит увяданье,
Другой сиянье красок красоту,
Один расскажет про свои страданья,
Другой про счастье и свою мечту.

Один считает звёзды в тёмном небе,
Другой единства видит глубину,
Один на солнце пятна вдруг заметит,
Другой откроет сердце всё ему.

А ты, мой друг, что видишь в этом мире,
Страданья круг или возможность быть?
Что выбираешь: адскую стихию,
Иль райский сад с возможностью творить? Источника не знаю, но красиво

Хочу ворваться в жизнь твою
Немыслимым потоком ветра.
Услышишь тихое: «Люблю»
Ты между строчек в ветре этом.

Хочу водой быть для тебя,
Чтоб пробудившись ты от жажды,
Скорей желал испить меня,
Чтоб наслаждался каплей каждой.

Я стану для тебя луной,
Чтоб в темноте не заблудился.
И освещать твой путь земной
Я буду. Где б не очутился.

Лучами солнца поутру
Хочу к тебе я прикасаться.
Дарить улыбку, теплоту,
И тем теплом в тебе остаться.

В морозный вечер быть огнем,
Чтоб согревать твои ладони.
Чтоб ты не думал о плохом,
Чтоб о тоске ты и не вспомнил.

Дождем прольюсь я проливным,
Чтобы услышал строчку эту.
Хочу так близко быть, как дым,
Когда ты куришь сигарету.

Я ярким сном явлюсь в ночи,
Чтобы и там бывать с тобою.
Ты слышишь сердце как стучит?
Оно все ждет, живет тобою.

Хочу хоть миг с тобой я быть,
Смотреть в глаза и губ касаться.
Теперь тебя мне не забыть.
Ты смог в душе моей остаться.
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.

Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль её судить
Должно не наше, а чужое мнение.
Как может вгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы, мастера злословья.
Я - это я, а вы грехи мои
По своему ровняете примеру.
Но, может быть я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,
И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож.
Шекспир. поэзия Духа

Господь, дай мне силы
Утешать, а не быть утешаемым,
Понимать, а не быть понятым,
Любить, а не быть любимым…
Ибо, когда отдаем, получаем мы
И, прощая, обретаем себе прощение.

молитва Франциска Ассизского