[ninniku]

Сообщение от Айсабина

Но мы можем дать этой чужой боли пронзить наше сердце, чтобы страдание, которое происходит у нас на глазах, потрясло нас до самых глубин. Но для этого у нас должно быть открытое сердце, сердце, готовое быть уязвленным, раненным; мы должны сами быть готовы на страдание.

Недавно во Владивостоке произошел пожар. Может читали или видели. Горела часть 6 этажа административного здания. Собрались тысячи людей и у них на глазах из окон горящего дома падали женщины - работницы банка. Зрители ничего не могли сделать, но они пришли .... Сострадать? Они ужасались и сострадали, но перекрыли движение. Часть, сострадая, бросилась бить пожарных, которые по их мнению ничего не делали.
А потом началась рефлексия сострадания. У психологов это называется посттравматический синдром. Сострадающие свидетели провели ряд демонстраций и митингов, требуя жертв. 5 человек, не причастных к пожару, но просто подписавших акты несколько лет назад, сидят в тюрьме. Это чтобы успокоить сострадающих.

Я уже приводил тут пример "сострадания". У нашего руководящего сотрудника умер отец. Генерал после похорон его вызвал и сказал: Я мог бы дать тебе 10 дней. Но ты в горе опустишься. И мы потом тебя будем вытаскивать. Поэтому я не дам тебе отпуск. Иди работай.
И я когда зашел к нему через несколько минут после этого разговора, выслушал его новость о смерти отца и ничего не сказал. Не впустил я его страдание в сердце. Но загрузил по самое немогу человека. Все срочно и быстро. Ему и шеф то надавал, а я добавил. Я хотел, чтобы он почувствовал себя нужным. И мне плевать на его боль. Пусть забудет о ней. Он живой и нужен живым. Нельзя, чтобы он хоть на минуту остался один. Никакой боли, только работа, только труд. Нужный, важный, полезный другим.
В 12 часов ночи звонит бывшая жена - сына сбила машина. Подозрение на перелом позвоночника. Я ей сказал: Ну и что? Главное, что жив. Справимся.
И я не помчался в больницу. Зачем я там? Только мешать. Я лег спать и попытался уснуть. я уснул под утро. И даже отдохнул. А потом поехал в больницу. И день провел там. Полная палата 10-12 летних пацанов с тяжелыми переломами. На растяжках. И я не ужасался, не сострадал. Я угарал с них. Смеялся. Мне и вправду было смешно. Мальчишки лежат на растяжках и учат друг друга как нужно на великах с гор и лестниц спускаться. Спрашиваю: Ещё что ли будете?
Отвечают: А то!
А два пацана со сломанными руками ухаживали за неподвижными, давали им бутылки пописать и выносили мочу. Никаких нянечек, никаких сестер. Те там почти не появлялись. У одного, самого маленького, и самого сурового несколько дней температура 39. Он сердится, когда ему пытаются помогать, а сам почти месяц лежит на спине. Я его подкалывал и ему было хорошо.
Мне тяжело когда я вижу сострадание ко мне. Я чувствую что-то типа долга, вроде ответственности за сострадающих. Но когда ко мне относятся сурово, мне почему-то становится гораздо легче.
А вот когда у меня вдруг открывается сердце на страдание других, я физически ощущаю, как что-то проскальзывает в него, что-то мерзкое и хвостатое и начинает точить внутри, меняя строй мыслей. Гореть все начинает и обычно поднимается температура. Кому от этого легче?
Не знаю я что такое ИСТИННОЕ СОСТРАДАНИЕ.