[Николай А.]

Примечательная статья Татьяны Книжник об организации возврата имущества МЦР и его работников, и других моментах жизни новых хозяев усадьбы Лопухиных.

07.01.2018
Татьяна Книжник. Оттенки серого

Тяжела жизнь работника государственного учреждения культуры. Юрий Избачков, бывший следователь по уголовным делам в Новгородской области, а ныне юрисконсульт Государственного музея Востока, большую часть 2017 года занимался непосильным трудом – изучал внутренние служебные документы нашей организации, перебирал личные вещи ее сотрудников, периодически выбегая на свежий воздух, чтобы перевести дух и поиздеваться над дежурящими у ворот усадьбы Лопухиных защитниками общественного Музея имени Н.К.Рериха, а также осваивал новое для себя ремесло актера и сценариста, обзаведясь собственным каналом на видеохостинге YouTube.

В своих роликах он умничал о вещах, о которых не имел ни малейшего представления, демонстрировал полное отсутствие саморефлексии и пускался в пространные рассуждения о чужих деньгах и о чужой судьбе – например, о том, что будет с Международным Центром Рерихов, если тот не уплатит налог в 59 миллионов. Или о трудностях социальной адаптации сектантов. Куда более полезными были бы размышления на предмет, что ожидает человека, позиционирующего себя православным христианином и потворствующего греху, после того, как он перейдет в иной мир. Или – не будем заходить так далеко – если в происходящем беззаконии с музеем наступит перелом и виновникам придется предстать перед правосудием.
fun2.png

Другой кадр из любимого мультфильма Ю.Избачкова.
Даже поросята знают о законе, что внутри нас


Один из роликов был посвящен теме честности, которая в сознании сценариста и его покровителей-чиновников, причастных к рейдерскому захвату самого большого в стране общественного музея, представлена слепым пятном. В качестве заставки к нему фигурировал кадр из советского мультфильма времен перестройки о приключениях поросенка Фунтика. По сюжету, жадная владелица цирка заставляла его обманывать ребятишек и собирать деньги якобы на домик для бездомных поросят, но Фунтик оказался свиньей только по форме и, не выдержав мук совести, сбежал от работодателя. Очевидно, в роли бездомных поросят г-н Избачков видел сотрудников МЦР, изгнанных из усадьбы Лопухиных, а наивными ребятишками были рериховцы, перечисляющие деньги на аренду офиса и оплату услуг адвокатов. А, возможно, заставка содержала в себе еще один смысловой пласт: «Внутри я милый и добрый, просто работаю на плохих людей». Конфликт чистая совесть vs полное корыто в отличие от героя любимого мультика Ю.Избачков решил в пользу корыта, а за причиненные ему нравственные страдания (при виде собственного свинства, заснятого или описанного другими людьми) требовал положить в свою шапочку весьма приличные суммы [1].

Заполучив в свое распоряжение столь разносторонне одаренного специалиста, облеченного в прочную броню нахальства и бесстыдства, руководство Государственного музея Востока поручило ему в числе прочих дел организацию возврата имущества МЦР и его работников. Об этом и пойдет речь.

Напомним, что после силового захвата усадьбы Лопухиных Государственным музеем Востока, произошедшего вечером 28 апреля 2017 года, сотрудники Центра-Музея оказались на улице и были лишены доступа к имуществу организации и своим личным вещам. На следующий день в рамках дела по принудительному банкротству «Мастер-банка» на территорию усадьбы прибыла следственная группа ГСУ ГУ МВД России по г. Москве для производства обыска в строениях 4 и 7, которые в ходе проведения следственного мероприятия были переданы на ответственное хранение генеральному директору ГМВ А.В.Седову. Абсурдность этой «легенды» о передаче хорошо показана в статье юриста Яна Сомова «Право на бесправие». «Подвести всю эту схему со многими со-действующими госорганами под какую-либо легальную процедуру невозможно, так как такой практики в правовом государстве не было и быть не может, – пишет он. – Но в реальности так открыто действовали в России в начале 90-х госчины “по понятиям” для захвата (рейдерства) приглянувшейся чужой собственности» [2]. Итак, согласно протоколу обыска от 29.04.2017 г., личные вещи сотрудников не были арестованы, не были признаны вещественными доказательствами в рамках упомянутого дела и на ответственное хранение г-ну Седову не передавались. Поэтому их надлежало вернуть законным владельцам по первому же требованию.
isb5.jpg

Ю.Избачков проводит «инвентаризацию»
имущества МЦР в комнате № 14.
Фото с сайта А.Пузикова


Вместо того чтобы разрулить ситуацию приемлемым путем (из правового поля она уже вышла, и все дальнейшие действия, по сути, были вариациями беззакония), позволив сотрудникам МЦР спокойно собрать вещи на своих рабочих местах, супергерои из ГМВ пустились во все тяжкие. Перво-наперво, переведя дух после ночного налета, в компании других таких же честных людей, именующих себя «общественностью», они провели во всех строениях усадьбы так называемую «инвентаризацию имущества МЦР» – без представителей следственных органов и владельцев этого имущества. Отчеты о своих майских подвигах визитеры, беспрепятственно и бесконтрольно проникавшие в рабочие кабинеты сотрудников центра, не стеснялись выкладывать в Сеть, сопровождая их фотографиями. «В оставшееся время решено инвентаризировать один из кабинетов во флигеле, – пишет человек по фамилии Пузиков, соседям которого определенно стоит установить замки понадежнее. – На очереди кабинет № 14. Всё снова под камеру: вскрытие, осмотр помещения, шкафов и ящиков столов, сейфов с устным проговором. <…> По всей видимости, здесь работал один человек. На рабочем столе монитор с самодельным защитным экраном от световых бликов. По различным признакам, включая наличие дорогой профессиональной фотоаппаратуры, здесь работал фото-редактор. Далее рутинная работа инвентаризационной описи. Камера выключается, так как это достаточно долгий процесс. Между членами комиссии распределяются участки работы и составляется полная опись всего, что находится в кабинете, включая все мелкие предметы, посуду с пищевыми продуктами и др. <…> Все опечатывается и закрывается» [3].

А вот свидетельство бывшего руководителя Автономной научной группы МЦР, а ныне активного члена НРК В.Э.Жиготы, которое прямо-таки сочится подобострастием перед захватчиками: «Все действия, начиная с открытия опечатанных дверей и до повторного опечатывания дверей после окончания работы, записываются на камеру. От ГМВ составлением описи коллекций занимаются высококвалифицированные специалисты. Работают, ещё раз подчеркну, проявляя самое внимательное отношение как к рериховским полотнам, так и к другим предметам, находящимся в зданиях. Исключаю саму возможность исчезновения каких-либо ценностей в процессе этой работы. Юрист ГМВ Юрий Избачков жестко требует соблюдения всех формальностей, которые порой даже кажутся излишними» [4].
sum2.jpg


Как показала жизнь, сам Жигота, страдающий тяжелой формой амнезии, может гарантировать разве что справедливость поговорок «коготок увяз – птичке не быть» и «с кем поведешься, от того и наберешься». Но, быть может, тогда сам юрист ГМВ сможет ответить на вопрос, почему трудовые книжки и личные дела сотрудников МЦР, хранившиеся в сейфе отдела кадров, выдавались нашей комиссии на Суворовском бульваре? Уже 1 июня с территории усадьбы выехал служебный «Ситроен» ГМВ, в котором находилось имущество, принадлежащее МЦР: сетевой принтер научного отдела, два монитора и книги в упаковках [5]. 2 июля внутренняя служебная документация МЦР, найденная в процессе «инвентаризации» помещений, красовалась на сайте А.Люфта, проживающего в Германии, а вскоре и сам юрисконсульт ГМВ стал активно использовать ее для своих сюжетов, оперируя сослагательными наклонениями и делая самые нелепые предположения о руководстве и сотрудниках центра. На протяжении восьми месяцев дежурные у ворот усадьбы Лопухиных регулярно фиксировали, как ее территорию покидали люди с сумками и рюкзаками, а также машины с загруженными в них свертками и коробками. Второй этаж Музея и хранилище рукописей во флигеле не были поставлены под охрану вплоть до последних дней декабря.

Итак, май: опечатанные двери, все снимается на камеру. В дальнейшем тактика работы с личными вещами поменялась: предметы сортировались по неизвестному нам критерию, складывались в коробки, а коробки выставлялись за двери кабинетов. Плоды своих трудов юрисконсульт запечатлел в очередном ролике, продемонстрировав зрителям своего канала книги в упаковках, папки и коробки, лежащие в коридоре второго этажа строения номер 7. «Что здесь? Да всё шмотье, которое накопилось, всё отдаем, – комментирует он. – Это чужое. Нам чужое не нужно. Поэтому, ребята, забирайте. Если у кого есть желание, можете прийти и забрать пораньше. Честно сказать, у нас коробочки уже кончаются… К сожалению, люди дежурят у забора довольно долго, но за вещами не приходят» [6].

На деле же получение вещей обернулось для ребят и девчат настоящим квестом. Я, к примеру, оказалась в числе тех, кому уведомление из ГМВ было доставлено с опозданием. Мои более удачливые коллеги получили «письма счастья» за подписью г-на Мкртычева, где говорилось, что они некорректно понимают термин «личные вещи»; им предлагалось «воздержаться от оскорблений, клеветы, проявлений экстремизма, использования нецензурной лексики», а также предъявить чеки на указанные в списке предметы [7]. И наконец, были среди нас и счастливчики, которые удостоились особой чести – прийти к воротам усадьбы в назначенное время и быть посланными Избачковым куда подальше [8]. Просто потому, что требовали пропустить их на свои рабочие места – которые и были таковыми до вступления решения Арбитражного суда о выселении МЦР в законную силу (рассмотрение апелляционной жалобы состоялось 22 августа 2017 г.). В нашем сюжете от 27 июня видно, как раздраженный Избачков теряет над собой контроль, грязно оскорбляет присутствующих сотрудников МЦР, пытается через решетку ворот вырвать фотоаппаратуру, едва не спровоцировав драку. Вещи, кстати, предлагалось забирать прямо на улице.

Лед тронулся только после того, как несколько сотрудников МЦР подали на руководство ГМВ судебные иски и к процессу получения личных вещей подключилась наш адвокат Марина Сухарева.

В назначенный день и час у ворот усадьбы меня встретил директор государственного новодела – серый и хмурый, под стать декабрьскому дню. Хорошая должность, высокий оклад, здание, обустроенное чужими руками и на чужие деньги, находящие в нем бесценные полотна и рукописи – осталось только отловить птицу счастья, которая, судя по выражению директорского лица, в руки никак не давалась. Охранник попросил у меня паспорт, и решетчатые ворота за моей спиной закрылись, оставляя позади наших храбрых дозорных.

Оголенные стебли роз, которые еще год назад были бы заботливо укрыты нашими сотрудниками, крикливые вороны, облюбовавшие усадьбу с той же самой поры, что и захватчики, темные окна особняка, который мы восстанавливали всем миром и в котором теперь творилось неведомо что, – нож в моем сердце зашевелился и сделал еще один оборот.

Г-н Мкртычев проводил меня до флигеля, где пришлось еще раз предъявить документы, и распрощался. Из помещений научной библиотеки МЦР, расположенной на первом этаже, доносились голоса. Их обладатели, по-видимому, вполне разделяли написанное на нашем сайте: «Светлый читальный зал с открытым доступом к справочной литературе, абонемент со справочным аппаратом, просторное книгохранилище с необходимыми условиями хранения литературы, удобные рабочие места – все это создает комфортные условия для работы читателей и сотрудников» [9]. Заметим, что фонды библиотеки формировались с 1990 года учеными-востоковедами и частными лицами, безвозмездно дарившими МЦР ценнейшие справочные издания универсального и тематического характера, книги по истории, философии и искусству, профильную литературу.

В моей бывшей комнате № 16 на втором этаже была устроена самая настоящая свалка. Книжных шкафов, на полках которых размещалась изданная нами за 20 с лишним лет работы литература, в ней уже не было, как не было и компьютеров, и маленького сейфа, в котором находились экземпляры книг из Мемориальной библиотеки; единственными предметами, напоминавшими о былой обстановке, были тумбы под окнами да квадратный столик, за которым когда-то мы собирались всем отделом пить чай или принимали гостей. Разумеется, фотографировать это царство коробок и сумок всех цветов и калибров, а также грязные коридор и лестницу было запрещено. Вдруг нам захочется написать что-то плохое о спасителях наследия и усадьбы и проиллюстрировать свой рассказ.

После многочисленных инцидентов с участием Ю.Избачкова, щедро сдобренных отборной руганью и рукоприкладством, к взаимодействию с сотрудниками МЦР были привлечены другие работники (возможно, волонтеры), которые вели себя вежливо и по-деловому, насколько вообще эти определительные применимы к нашей ситуации. Марина Сухарева достала необходимые документы и списки и приготовилась отмечать найденные позиции.

Вы думаете, мои книги и вещи ожидали меня в моем бывшем кабинете? Как бы не так. Мне было предложено пройти… в комнату № 24, в которой когда-то проводили мастер-классы по живописи. На стол, стоящий посередине комнаты, водрузили коробку с написанной на ней моей фамилией, и поинтересовались, узнаю ли я ее содержимое. Содержимое оказалось моим примерно наполовину – остальные книги и буклеты я видела впервые. Та же история повторилась и со второй коробкой. Я обратила внимание членов комиссии на то, что рядом с моим рабочим столом находились две светло-зеленые сумки с абсолютно новыми книгами, причем сумки эти были заклеены скотчем, чтобы внутрь не попала пыль. Почему-то я не увидела их ни в коридоре, ни в доступных комнатах, хотя они были указаны в первых строках моего списка. Они непременно найдутся, заверили меня. На этот счет я здорово сомневалась и предложила вернуться в свой бывший кабинет, чтобы разобрать стоящие напротив него коробки, ведь, по логике, именно там и должны были находиться мои вещи. Но, как выяснилось, у г-на Избачкова своя логика.

Увиденное в коробках заслуживает отдельного описания. Указать на них номера кабинетов юрисконсульт не догадался, а скорее всего, просто не посчитал нужным. Раз уж строптивые сотрудники МЦР отказались получать вещи на улице с предоставлением чеков и других доказательств того, что это именно их вещи, их следовало проучить по-другому. Монитор (имущество МЦР) был положен экраном книзу, без упаковочных материалов, компанию ему составляли ручки, тарелки, скатерть и лейка. Книги соседствовали с чужими носками (будь у кого-то на рабочем месте носки, едва бы они хранились в книжном шкафу), диски – с пакетами земли для цветов. Подставка от электрочайника была разлучена с самим чайником. Была предпринята некая попытка систематизации – провода и кабели, клавиатура, телефонные аппараты, обувь были сложены вместе, а свои записные книжки и блокнот я отыскала в кабинете № 2, что в другом конце коридора, среди чужих ежедневников. Вдоль стен этого кабинета, а также на полках стояли репродукции картин и фотографии в рамках, собранные отовсюду. Мое внимание привлекла знакомая папка, лежащая на полу за дверью, в которой раньше находились рабочие материалы, однако внутри оказалась незнакомая печатная продукция. Зато в моей бывшей комнате обнаружились сервиз сотрудника ОНЦ КМ, чье рабочее место находилось в другом здании (которое, к слову, ни на какое ответственное хранение не передавалось), и наборы эфирных масел с ингаляторами. Участники «группы выдачи» разводили руками и жаловались на то, что им приходится отдуваться за неких волонтеров, которые устроили беспорядок, а теперь оказались вроде как и не у дел. Понимают ли они, что отдуваться им придется еще очень долго, попав в орбиту страшного разрушительного вихря, или уже адаптировались к патологическому окружению? В этом хаосе нашелся портрет Учителя, и я считаю это хорошим знаком. В эти самые темные и трудные дни, когда кажется, что попрано и порушено все, Он с нами.

Через день поиски продолжились. На сей раз к процессу подключился знакомый мне еще с 1990-х годов жизнерадостный человек, который услужливо открывал и перетаскивал оставшиеся коробки. В свое время он занимал не последнюю должность в общественном Музее и до конца жизни Людмилы Васильевны Шапошниковой оставался с ней в хороших отношениях, нередко приезжая в конце рабочего дня в усадьбу, чтобы выразить свое почтение и пожелать здоровья и сил в борьбе с разрушителями культуры. Теперь он сам примкнул к разрушителям дела ее жизни и подвизается у г-на Мкртычева в качестве грузчика и надзирателя. Как это согласуется с его прежними словами и поступками – пусть сам ответит на этот вопрос, когда придет время.

Третий визит состоялся две недели спустя. Территория усадьбы к этому времени уже была доступна для посетителей, однако к Ступе пройти не удалось – не пустил охранник, чьи облик и манеры представляли разительный контраст с членами команды Виктора Валентиновича Байды. Обитатели флигеля по-прежнему не утруждали себя уборкой. Интерьеры шестнадцатой комнаты на сей раз были дополнены несколькими электрочайниками и большой коллекцией журналов «Культура и время» – все это размещалось прямо на полу. «Группа выдачи» честно предупредила, что журналы собирали из всех кабинетов, надо и остальным что-то оставить. Каталог Музея в двух томах, в типографской упаковке, так и не был обнаружен. Исчезли некогда стоявшие на полках шкафов «Грани Агни Йоги», «Тибетская живопись» Ю.Н.Рериха, «Вселенная Мастера» Л.В.Шапошниковой. Было ли это следствием бардака или сотрудники и волонтеры государственного музея Рерихов оказались людьми, живо интересующимися наследием и понимающими ценность хорошей книги? У моих коллег дела обстояли куда хуже: среди ненайденного значились жесткие диски, полудрагоценные камни, деньги, документы, новая обувь, предметы искусства и даже Знамя Мира.

В самом же главном здании тем временем развернулось мародерство совсем иного масштаба – духовное. Экспозиция общественного Музея была демонтирована, а стены покрашены убогой серой краской прямо поверх обоев. Гордые труженики и строители позировали перед камерами на открытии выставки под названием «Восхождение» и рассказывали о своем безмерном уважении к Святославу Николаевичу Рериху и его воле. Г-н Седов благодарил почтеннейшее начальство и все его культурное ведомство «за всемерную поддержку всех наших инициатив». Если бы индийский чудотворец Сатья Саи Баба, материализующий украшения и кушанья на потеху публике, дожил до наших дней, он бы изумился продвинутым йогам из Министерства культуры РФ и их способным ученикам из Музея Востока, которые сумели извлечь из ниоткуда отреставрированный комплекс зданий вместе с обработанными фондами и дорогостоящим музейным оборудованием. Музей «под ключ», если использовать терминологию ремонтников.

«Только ли мне показалось, что московский госмузей Рериха сегодня – это трофейный музей? Первый в России, – пишет наш неведомый друг Drolma1. – Музею, который ныне действует в усадьбе Лопухиных, надо дать какое-то более подходящее имя, которое соответствовало бы его содержанию. Общественный музей Николая Рериха был захвачен в результате вооруженных действий. Госмузей работает на имуществе, до сих пор принадлежащем Международному Центру Рерихов, незаконно хранит находящиеся в собственности МЦР картины. Да, по своему статусу это трофейный музей. Даже когда под него задним числом подведут необходимую юридическую базу, он не перестанет быть тем, чем является уже по сегодня по сути своей – музеем с постыдной историей» [10].

Новые хозяева усадьбы сейчас упиваются победой. Самодовольные, начисто лишенные совести и чувства вины, они берут, что хотят, и делают, что взбредет в голову, попирая при этом общественные нормы, юридические и нравственные законы. Мне думается, что все мы, фиксирующие эти злодеяния для истории РД, совершаем одну ошибку – говорим о суде совести, осознании содеянного, нравственном выборе применительно к тем, кто полностью исключил дух и сердце из своего «уравнения жизни». Их картина мира попросту свободна от этих переживаний. В их жизни нет места для высшей реальности, нет притока энергии из высших центров, поэтому все их действия в культурном пространстве – это подражание, притворство, имитация живого. Смотревшие видеосюжеты ГМР с горечью и уже без удивления отмечали откровенно гнетущую и тягостную атмосферу всех этих «торжественных» мероприятий, закрытых открытий и шаблонных пресс-конференций и насколько отснятое контрастировало по духу и по обстановке с мероприятиями МЦР, проводимыми в том же пространстве. Так, в октябрьские дни в опустевшем зале Святослава Рериха явственно висела тьма. Сейчас же по особняку расползлось серое марево, убивающее радость встречи с любимыми полотнами. Символика серого цвета в Живой Этике, полагаю, всем хорошо известна. Это цвет удушающей повседневности, страха, безразличия, посредственности и ограниченности. В «Гранях Агни Йоги» есть интересный образ третьего, серого пути – по которому идет человек, не сделавший выбор между Светом и тьмой [11].

Подлость, предательство и ложь стали устоями государственного новообразования. Желающие что-то строить на этих основах смогут убедиться сами, насколько они крепки и насколько быстро обеление низменного и очернительство возвышенного превращается в нравственность серого цвета. Нам же остается мужественно и терпеливо преодолевать выпавшие на нашу долю испытания, хранить единение и помнить мудрые слова Николая Константиновича Рериха: «Темные могут пытаться преграждать, они могут довольствоваться лишь какими-то отложениями и видоизменениями, но нарушить космический закон они все же не могут. Ведь все ранее слагается надземно, а затем приобретает земные формы» [12].

И можно сколько угодно называть силовой захват чужой собственности восстановлением исторической справедливости, а рейдеров и их подельников –спасителями наследия и освободителями усадьбы от маргиналов, рекорды Акаши не переписать и не исправить. (На этот вселенский хостинг можно загрузить только фильм о своей жизни – все движения своего духа, эмоции, намерения, мысли.) В них запечатлены истинные облики великих деятелей, основавших общественный Музей имени Н.К.Рериха, его славная, яркая и вместе с тем трагическая история, а также лучшие чувства, устремления и самоотверженные поступки тех, кто помогал строить и защищать этот уникальный культурный центр и распространять знания, необходимые для перехода человечества на новый эволюционный виток. Есть там и следы жизней грабителей и разрушителей – отпечатки грязных пальцев на великих шедеврах, ядовитая слизь низменных мыслей на полу и стенах Святилища, которое они осквернили. Когда-нибудь их позовут на эксклюзивный показ.

28–31 декабря 2017 г.
______________________________________
1. Претензия Ю.С.Избачкова к порталу «Адамант» // Культурно-просветительный портал «Адамант». Режим доступа: http://www.lomonosov.org/article/pretenziya_yu_s_izbachkova_k_portelu_adamant.htm
2. Сомов Ян. Право на бесправие // Культурно-просветительный портал «Адамант». Режим доступа: http://www.lomonosov.org/article/pravo_na_bespravie.htm
3. Пузиков Андрей. Отчет об участии в комиссии по описи имущества и предметов наследия Рерихов в усадьбе Лопухиных. 15 мая 2017 г. // Портал «Культура». Режим доступа: http:// zovnet.ru/viewtopic.php?f=25&amp;t=265#1
4. Заявление и.о. исполнительного директора НРК В.Э.Жиготы // Сайт Национального рериховского комитета. Режим доступа: http:// наследие-рерихов.рф/86-novosti/195-zayavlenie-v-e-zhigoty
5. Выезд автомобиля ГМВ с имуществом МЦР // Официальный канал Музея имени Н.К.Рериха. Режим доступа: https://
7. Письмо Т.К.Мкртычева Н.Н.Морочковской от 13.06.2017 г. (№ 378/1-25); письмо Т.К.Мкртычева Е.А.Захаровой от 13.06.2017 г. (№ 387/1-25).
8. Сотрудники Музея имени Н.К.Рериха два месяца не могут получить личные вещи // Официальная страница Музея имени Н.К.Рериха в социальной сети Facebook. Режим доступа: https://www.facebook.com/theroerichmuseum/videos/vb.1421047834798046/1970438766525614/?type=2&am...
9. Научная библиотека // Официальный сайт Международного Центра Рерихов. Режим доступа: http://www.icr.su/rus/departments/library/
10. Drolma1. На культуру напала скверна, или Кому следует освежить понятие о нравственности // Блог КОНТ. Платформа для социальной журналистики. Режим доступа: https://cont.ws/@drolma1/805357
11. См. запись от 19 августа 1956 г.
12. Письмо Н.К.Рериха американским сотрудникам от 21 октября 1935 г. // ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5-1. Д. № 190.