[Владимир Чернявский]

Сообщение от Николай А.

Делаю оговорку. Это воспоминания Ю. М. Воронцова, переданные нам через Л.В.Шапошникову. Насчет интерпретации событий. У вас есть другая версия или какое-то основание чтобы сомневаться в мотивах пересказа?

Как видите, все частные воспоминания, которые я привожу в теме, подтверждаются конкретными и фактическими документами. Воспоминания Людмилы Васильевны в этом смысле "повисают в воздухе". А то, что ее текст предвзят - видно даже по мелочам.
К примеру: "Главная группа, к которой обратился Святослав Николаевич, состояла из бывших членов Комиссии по наследию Рерихов, созданная Министерством культуры". На момент написания письма "Медлить нельзя!" комиссия не только существовала, но и Л.В.Шапошникова и Р.Б.Рыбаков были ее активными членами.
Или еще удивительный пассаж: "Воронцов был в это время единственным высокопоставленным лицом, которое содействовало созданию Советского фонда Рерихов (СФР)...". Людмила Васильевна каким-то образом забывает про главное высокопоставленное лицо, которое сыграло определяющую роль в создании СФР - Р.М.Горбачеву. Именно ее поддержкой заручился Р.Б.Рыбаков в период формирования идеи создания Фонда и сам Фонд создавался силами Фонда Культуры, куратором которого была Раиса Максимовна.
И раз уж речь зашла о Фонде Культуры, то нельзя не заметить, что в воспоминаниях Людмилы Васильевны странным образом отсутствует прямой представитель Фонда Культуры в СФР, доверенное лицо С.Н.Рериха, которое непосредственно участвовало в создании Фонда и в вывозе наследия Рерихов из Индии - С.Ю.Житенев. Как, впрочем, отсутствует и упоминание об Академии Наук СССР, которая оплачивала многомесячное пребывание Житенева и Шапошниковой в Бонгалоре и многие другие вещи.

Сообщение от Николай А.

Ему не дали ход, а почему именно рассказали по телефону.
Чтобы не осталось следов для истории. И этот поступок созвучен по действиями с ответом Ю.М.Воронцову от Н.И. Рыжкова.

Записка имеет другое и более правдоподобное объяснение. На тот момент готовились документы к созданию государственного музея Рериха и рекомендации из записки прокурора должны были лечь в текст положений о создании музея. Не случайно они же слово в слово появись в проекте постановления о Советском Фонде Рерихов.