[Amarilis]

Театр в тюрьме или терапия искусством.

Актер изменил жизнь 70 осужденных женщин.

Алине 26 лет. Недавно она освободилась из тюрьмы, где провела два года. «Твой мир вдруг сужается до размера территории колонии. Там точно так же живут люди. Там есть библиотека, парикмахерская, магазин, кино, — говорит она. — Сознание со временем стирает детали твоего прошлого, и ты перестаешь думать, что за забором есть какая-то другая жизнь». За два года в неволе Алина родила сына, который рос в Доме ребенка на территории тюрьмы. А еще неожиданно приобщилась к театру и впервые играла роль на сцене. И она — не одна такая. В Гомельской «четверке» в качестве «актрис» попробовали себя около 70 осужденных.

Об уникальности проекта «Театр в тюрьме» и непростых женских судьбах рассказывает журналист Наталья Пригодич, которая более 10 лет наблюдает за воздействием искусства на души женщин, отбывающих наказание в Гомельской ИК-4. Еще лет десять назад никто и слушать не стал бы, что преступницы нуждаются в поддержке общества. Но уже тогда, в 2005 году, актер Гомельского облдрамтеатра Алексей Бычков начал ездить в женскую тюрьму как на работу: почти 12 лет он ставит спектакли с участием осужденных в рамках проекта «Театр в тюрьме», инициатором которого выступил шведский актер Йон Йонсон. Реализовать этот международный проект пытались в российских, украинских, а также в других белорусских тюрьмах, но везде он заглох практически на корню. И только Алексей Бычков продолжает репетиции за колючей проволокой, поражая откровенно смелыми экспериментами в пенитенциарной системе Беларуси.

Когда я смотрела в «четверке» предыдущие спектакли, в качестве зрителей были осужденные, на этот раз постановку показывали для международной делегации. Но атмосфера была та же — волна мощной энергетики шла со сцены в зал и обратная волна — из зала на сцену. Эмоции просто зашкаливали. Как сказал мне потом о проекте «Театр в тюрьме» один из членов делегации: «Такого в тюрьмах еще не было!» Действие спектакля происходит в психбольнице. Идея в том, что сумасшедший дом — не в этих стенах, а за пределами психушки, в «большом мире», где ложь, предательство, безразличие, коррупция стали уже нормой. На глазах у зрителей в очередной раз происходит невероятное перевоплощение осужденных.

Алексей Бычков 12 лет ездит в женскую тюрьму как на работу. Он убежден, что искусство пробуждает в женщинах с искалеченными судьбами самые лучшие душевные качества. Многих из «актрис» я уже знаю по именам. К примеру, Лена за эти годы играет уже в четвертой постановке. Мое внимание привлекла «актриса», которую я прежде не видела на сцене. Она была особенно органична в своей роли, блестяще передала внутреннюю чистоту своей героини, и это так контрастировало с местом, где показывали спектакль, что на протяжении всего действа у меня стоял ком в горле. Под конец я все же не удержалась — расплакалась. После спектакля подошла к ней, чтобы поблагодарить за пережитые эмоции. Так и познакомились.
— Я общалась с другими осужденными, в том числе с отбывающими наказание за убийства, они говорили, что репетиции спектаклей позволяли им переключаться на другую жизнь, внутренне не сломаться. Чем театр в тюрьме был для тебя?
— Однажды девочки из моего отряда, зная о том, что я беременна, предложили сходить с ними на репетицию спектакля «Солнце светит всем». Для меня роли не было. Алексей Михайлович написал ее специально для меня: именно такой он меня увидел — позитивной, открытой для всех. Я стала ходить на репетиции. Потом родила. И у меня такая движуха началась: работа, ребенок, театр. И так восемь месяцев. Понимаете, там сутками находишься с людьми, совершившими преступления. С женщинами, которые по оценкам общества, аморальны. Репетиции были для меня способом избежать той реальности.
— Большинство осужденных не хотят извлекать для себя какие-то уроки, они думают, как бы скорее освободиться и снова гулять. Мало кто из них переживает за детей, родителей, — продолжает Алина...
Репетиции позволяли мне не зацикливаться на всем этом, хотелось, чтобы мое развитие не ограничивалось такими разговорами, хотелось развиваться дальше.
— Когда я смотрела спектакль, меня не покидало ощущение, что ты не раскрываешь образ, а проживаешь жизнь своей героини. Как тебе удалось так перевоплотиться? — Сам сюжет спектакля мне очень близок: люди, которые находятся в психушке, не боятся, вдруг кто-то подумает, что они сумасшедшие. А мое мировоззрение муж раньше воспринимал так: «Ты больная, ненормальная». Он часто делал мне замечания, пытался загнать в какие-то рамки, убеждал, что я веду себя странно. А тут появилась возможность побыть на сцене официально сумасшедшей, и тебя никто за это не осудит (смеется). Мой внутренний мир мало кому понятен. Я настоящая — как раз та, что была на сцене. Алексей Михайлович увидел это во мне и помог мне раскрыться. Он стал для меня настоящим другом. На репетициях мы разговаривали не только на темы театра. Он делился с нами своими впечатлениями о проведенном отпуске, о ролях, которые играет, рассказывал много интересного, что расширяло наш кругозор. Алексей Михайлович помогал каждой из нас полюбить себя и принять. Я ведь до колонии не занималась в театральных кружках. Освободившись, сразу записалась в Минске в театральную студию.

«Когда мы ставили первый спектакль, сложили сроки восьми "актрис" и были поражены — более 100 лет лишения свободы» В Беларуси — две женские тюрьмы. Помимо Гомельской ИК-4 или «четверки», как ее называют осужденные, есть еще ИК-24 в Заречье Речицкого района, где отбывают наказание женщины, неоднократно попадавшие в места лишения свободы. Как рассказала «Именам» заместитель начальника по исправительному процессу ИК-4 Елена Лукомская, в колонии сейчас отбывают наказание более 1,5 тысяч осужденных со всей Беларуси и иностранок, совершивших преступления на территории нашей страны.В застойную брежневскую эпоху в женской тюрьме было человек триста. Наполняемость режимного учреждения стала расти в годы перестройки, причем такими темпами, что пришлось задуматься об условиях содержания заключенных.

В 2004 году Беларусь посетил шведский актер Йон Йонсон, известный тем, что ставил в тюрьмах Швеции и Америки спектакли с участием пожизненно заключенных и осужденных на длительные сроки. Презентация его проекта прошла успешно: он был одобрен Департаментом исполнения наказаний МВД Беларуси и стартовал в ИК-4. — С этого момента в нашем режимном учреждении началась терапия искусством, — говорит Елена Лукомская. — Изначально международный проект «Театр в тюрьме» стал чисто белорусским. ИК-4 — единственная колония на постсоветском пространстве, где он продолжается.

Алексей Бычков на репетициях создает атмосферу, в которой женщины раскрываются перед собой и другими, становятся сплоченными, постигают простые истины, о которых прежде никогда не задумывались. Актер драмтеатра Алексей Бычков впервые начал работать с осужденными в 2005 году. За эти годы в качестве режиссера он выпустил 8 спектаклей, подготовка к каждому из них длилась по году. Было в работе еще два спектакля, репетиции над которыми продолжались длительный период — эти постановки практически готовы, но их премьера не состоялась «по объективным причинам», пояснил режиссер. Бычкова в «четверке» знают и сотрудники, и отбывающие наказание. Он приезжает туда по 3–4 раза в неделю. Работает практически на энтузиазме. Сам он обсуждать эту тему не хочет, но, насколько мне известно, получает за это всего лишь 70 рублей в месяц.

Прекрасно помню, как почти 12 лет назад я восприняла новость о том, что востребованный в театре актер начнет работать с преступницами. Алексей Бычков сыграл более 100 разнохарактерных ролей на театральной сцене, снимался в российских сериалах «Каменская», «Особый случай», «След» и других. Зачем ему понадобилось обучать актерскому мастерству людей, имеющих смутное представление о театре? Спросила тогда, знает ли он, за что отбывают наказание женщины, которых он отобрал для репетиций спектакля.
«Меня это не интересует, — ответил он. — Я смотрю на них как на людей с искалеченной судьбой».

Из письма осужденной, адресованному Алексею Бычкову: «Каждая из нас прошла через свое эмоциональное минное поле. В театре мы учились чувствовать. Учились аккумулировать свои лучшие качества. Мы приходили на репетиции, с удовольствием общались друг с другом, расчищали свои головы от плохих и злых эмоций, появлялась надежда, что все в жизни сложится хорошо». Также прекрасно помню, что на премьере первого спектакля с участием осужденных, который проходил на сцене Гомельского драмтеатра, меня не покидали дурные мысли. Показ был закрытым: в зрительном зале — сотрудники колонии, Департамента исполнения наказаний и родственники «актрис». После занавеса — слезы в зале, слезы — на сцене, поклоны, аплодисменты, цветы, комплименты, журналисты, фотокамеры. Все это казалось чем-то из области ирреального. Проникнуться происходящим мне тогда мешало преступное прошлое «актрис». Возможно, потому что по роду своей деятельности мне неоднократно приходилось бывать на судебных разбирательствах, где я также видела много слез, но это были совсем другие эмоции — люди плакали от горя, безысходности и отчаяния. Эти женщины причинили много боли другим, в том числе самым близким людям. Вот где драма, сюжет которой не перепишешь и не отредактируешь.

Из письма осужденной, семь лет находящейся в тюрьме за убийство. Адресовано Алексею Бычкову «Думаете, легко жить с сознанием, что ты убил человека? А между тем стечение обстоятельств или просто судьба сделали так, что однажды ты играешь роль в спектакле, где тебя подозревают в убийстве. Вот это настоящее испытание! Потому что если бы мне задали вопрос, как это произошло, я не знала бы, как на него ответить. Жизнь — сложная штука. Я не знаю, что со мной произошло в тот день, но знаю однозначно, что это была другая девушка — не та, что живет во мне».

По мере того, как я ездила смотреть другие спектакли в «четверку», общалась с режиссером, «актрисами», их родственниками, рос интерес к этому проекту. Вместе с ним росло и убеждение, что подобные проекты в закрытых учреждениях просто необходимы. Взять хотя бы такой факт. Одна из «актрис», игравшая в первом спектакле, имела две судимости. Освободившись, вышла замуж, родила и воспитывает троих детей. Всего за 12 лет в спектаклях было задействовано около 70 осужденных. Среди них — женщины не с одной судимостью. Так вот, после участия в проекте «Театр в тюрьме» в места лишения свободы из этих 70-ти вернулась только одна — остальные начали строить свою жизнь на свободе. Это говорит о многом. Реквизит к спектаклю «Бог любит» осужденные изготовили сами. «Были моменты, когда опускались руки. Потом всё изменилось. С каждым приходом Алексея Михайловича будто крылья вырастали» Еще я поняла, что показ спектакля — не самоцель, главное общение с людьми, длительное время пребывающими в изоляции.

Если бы не театр, я бы замкнулась. Были моменты, когда опускались руки, я сидела и не знала, что мне делать, как жить дальше. Ничего не хотелось, даже расчесываться... Потом всё изменилось. С каждым приходом Алексея Михайловича, с каждой репетицией, с каждой премьерой будто крылья вырастают».

Общалась я и с другими осужденными, задействованными в проекте. Все копалась в их прошлом. А потом, после просмотра очередного спектакля, вдруг поняла — не это главное. Хотелось знать, о чем они думают, с какими мыслями выйдут на свободу. «Актрисы» говорили, что сцена пробуждает в них что-то доброе и светлое, заложенное самой природой, и стирает ненужное, наносное — то, что дала им жизнь.

Больше всего Алексея Бычкова беспокоит, что в последние годы женщины, поступающие в тюрьму, очень изменились — они перестают быть женщинами, многие из них бросают своих детей. Наверное, поэтому практически в каждом спектакле режиссер затрагивает тему материнства, пробуждая в них это утерянное чувство. Около 30% осужденных в «четверке» лишены родительских прав и отбывают наказание за злостное уклонение от уплаты за содержание своих детей. Помимо того, что проект «Театр в тюрьме» уникален сам по себе, Алексей Бычков все эти годы делает в его рамках невероятные для пенитенциарной системы эксперименты. Совершившие тяжкие преступления выступают не только на сцене клуба, они еще гастролируют со своими спектаклями, то есть проект вышел за территориальные границы исправительного учреждения.

— Этим летом мы показывали восьмой по счету спектакль также на сцене Гомельского драмтеатра. На закрытом показе присутствовал министр внутренних дел Игорь Шуневич. После спектакля он сказал: «Я сегодня поторопился назвать участниц социального проекта спецконтингентом. Они прежде всего люди, и, как видим, талантливые». Мне было приятно это слышать, — говорит Алексей Бычков.

«Работа, столовая, отряд, форма, норма и режим. Репетиции спектакля стали отдушиной в моей серой жизни» После работы над первым спектаклем Алексей Бычков написал документально-публицистическую повесть «Дело№ ...», в основу которой легли восемь писем-исповедей, написанных «актрисами» по просьбе режиссера. Больше десяти лет рукопись этой книги, в которой описан уникальный опыт работы с осужденными, лежит у актера в столе. У него попросту нет средств на ее издание.

Освободившись из тюрьмы, женщины продолжают дружить с режиссером, пишут ему письма. Благодарят за то, что не дал им сломаться. В своих исповедях эти замкнутые женщины раскрылись, чтобы очистить души. ... Несмотря ни на что, жизнь всегда дает нам второй шанс. Моим шансом, светом в темном тоннеле стал театр.... Однообразие: работа, столовая, отряд, форма, норма и режим. Пока не появился "Театр в тюрьме". Для меня репетиции стали отдушиной в моей серой жизни. Только теперь я поняла, сколько боли и страданий приносила своему братику.

В Гомельской ИК-4 содержится более 1,5 тысячи женщин со всей Беларуси и иностранок, совершивших преступления на территории нашей страны. Все причастные к проекту «Театр в тюрьме» говорят, что его цель — вернуть обществу здоровых людей. Женщине нужно оставаться женщиной в любой ситуации, даже в условиях несвободы. Ведь вернувшись домой, она должна нести своим близким тепло и любовь. Можно было бы привести еще много аргументов в пользу подобных проектов в тюрьмах, но лучше приведу выдержку из книги «Дело № ...». Вернее, размышления одной из «актрис»: «Зона не исправляет человека, нет. Она уничтожает в нем все человеческое. Чтобы выжить, надо спрятать поглубже все самое доброе, чистое, светлое, хорошее, надеть маску — и играть. Никому не интересно, кем ты был "до", что там у тебя внутри. Тут волчий жестокий мирок стаи, где всем на тебя наплевать. Копить в себе долгие годы чувства и эмоции, не давая им выхода, опасно: не знаешь, где и когда взорвется эта бомба. Куда же выплескивать хотя бы время от времени эту опасную, гремучую, ядовитую смесь? Самый безобидный простой и очень подходящий выход — театр. Зачастую, играя на сцене, ты играешь отчасти саму себя, но никому кроме тебя это неизвестно».