[Геннадий Любарский]

Сообщение от Д.И.В.

Эту нижеследующую небольшую историю, обыденно-драматическую я бы сказал – передал мне один мой хороший знакомый. Я же на досуге и в спокойной обстановке попытался претворить сбивчивые его впечатления в небольшой рассказ.

Я понимаю, что эта маленькая зарисовка не подходит для настоящего раздела форума и, тем не менее, когда я думал, в каком разделе её разместить – разместил именно в этом. Почему? Наверное потому, что те отношения между живыми существами, которые там описываются – иногда отчасти соответствуют и человеческим взаимоотношениям: "Как внизу – так и наверху". Эта универсальная формула может быть применима, как я думаю, и в данном случае тоже. То, что происходит среди нас, людей – отголоски этого можно найти и среди животных тоже. И, как это ни прискорбно, иногда и наоборот.

Наверное, этот рассказ не соответствует и тематике форума вообще. Наверно. Но не более, чем те беседы, которые иногда ведутся в разделе "Свободный разговор".

Итак:

__________________________________________________ _______


ЗИНКА

Она была не слишком красива. А тут еще и ощеняться скоро. Но это же ведь не повод для того, чтобы забывать о своих прямых обязанностях – либо сразу и без церемоний кинуться на вошедшего незнакомца – и всё. Либо ... исподволь, потихоньку подойти сзади и молча тяпнуть за ногу, а уж потом, отскакивая, присовокупить к этому еще и несколько кратких собачьих восклицаний: мол, не расслабляйся! Не так всё просто в этой жизни.

За это её не любили. Чужие. Пока не становились своими. А войдя в доверие, очень скоро забывали о ней (она же никого не забывала). Так или иначе, но много примеров восстановления справедливости между животным и человеком приходилось заштопывать хозяйкам на кухнях по вечерам. Как чужим, которые становились своими, так и другим ...

О других. Они ходили по улице. Они старались не подходить близко к забору и воротам – по утрам и в будние дни. К концу недели они становились смелее и иногда в открытую выражали своё недовольство: словесно людям и молча не людям. Их злил дурной характер Зинки. Тем более, что она была не одна. Там, где она несла службу, не держат одну беспородную дворнягу.

И вот накопилось у кого-то. Как-то днем Зинка, которая к тому времени уже благополучно разрешилась от бремени, как обычно занималась своим излюбленным делом – далеко провожала проезжающие мимо машины, с лаем бросаясь под самые колеса и по временам обгоняя и забегая немного вперед притормаживающему автомобилю. Она норовила как бы ухватить за воображаемую ногу непонятное существо.

Собаки вообще не любят что-либо "чужое" в движении. Особенно, когда рядом ворота и хозяин. Особенно, если это нестандартное чужое. Вероятно поэтому ту улицу, на которой жила Зинка и её многочисленные близкие и дальние родственники, объезжали стороной велосипедисты, не говоря уже о котах ...

Поэтому, доставалось "чужим" в образе проезжающих мимо автомобилей. И прохожим, которые ну никак не могли обходить этот глухой переулок на окраине. Доставалось тем кто либо еще не успел, либо просто из гордости не пожелал установить с этими лающими препятствиями дружеские взаимоотношения. Ну действительно, разве хватит на всех остатков ужина или завтрака, или просто нескольких кусочков хлеба?

И вот кто-то, вероятно из числа таких обиженных, который теперь был не пешком – не притормозил. А может еще и поддал газу ...

Она визжала пронзительно. По-звериному. Не стесняясь.

На площадке, между автомобилями, где обычно кипит жизнь, вдруг всё замерло. Люди остановились. Те, кто стоял поодаль от других – подошел ближе. Все смотрели на ворота. Она заползла суетливо, как человек, который хочет успеть услышать или сказать что-то очень важное. Вся задняя часть была почти полностью парализована.

А на дороге остался след. Нет, не черный, от шин тормозящего автомобиля – след из клубочков скатанной собачьей шерсти. Зинка попала под передний мост и её волокло по асфальту несколько метров.

Она приковыляла к ближайшей группе молчаливо стоящих людей и села посредине, или скорее, упала на бок, так как задние ноги были вытянуты и не сгибались. Она напряженно всматривалась – именно всматривалась в глаза каждому, как бы спрашивая: "Ну что? Что теперь? Что дальше будет?" А люди отводили глаза и не смотрели друг на друга. Потом, так же не встречаясь взглядами, начали обмениваться вопросами о подробностях произошедшего. Никто ничего не видел, но все слышали. А она молча сидела. Ждала. Что будет дальше.

Но у каждого свои дела. А дела не ждут. Их надо делать. Скоро Зинка осталась одна. В конце концов, подумаешь, событие. Обыденность.

...

День близился к концу. Почти все разошлись. Зинка забилась под ближайшую грузовую машину, ряд которых стоял, отражая солнечные отблески в пыльных лобовых стеклах и на металлических частях. Два человека беседовали, смотря на пыль, гонимую ветром с соседнего участка. Она ясно была видна в косых лучах заходящего солнца, которое освещало машины и всё вокруг. Там, на соседнем участке, почти круглые сутки, кипела работа – делали надгробия. Иногда и в три смены. Куда им спешить?

Вечерело. Стало свежее. Люди выпустили из вольеры других сородичей Зинки, с которыми у неё в последнее время не складывались отношения. Поэтому, её хотели отдельно сажать на привязь где-то в другом месте – да всё как-то руки не доходили. Не до того обычно было. А она ни лаской, ни угрозой – ну никак, ни в какую не хотела сидеть днем вместе с другими. И на то были достаточно веские основания – она была не капризна.

Они выбежали. Они подбежали. Зинкина сестра – одного с ней помета, подошла вплотную к тому месту у колеса, где невидимая для наблюдателя, лежала Зинка. Остановилась и высоко подняв морду, потянула носом воздух. Потом подошла ближе, заглянув под машину – так, что стала невидимой наполовину и лишь собачий хвост радостно и дружелюбно (как вероятно подумали люди) замотался из стороны в сторону. Остальные два – её выросшие щенки стояли поодаль.

"Собачье сострадание!" – смеясь, сказал один из людей другому – "она ей, наверное, говорит: ну что ж ты так!". И люди рассмеялись. Между тем, нельзя было понять, что происходило под машиной и лишь хвост видимый из-под машины раскачивался все медленнее и медленнее ...

Окончание следует.

Цэ украйинською мовою кажуть: "Жинка".