[Iris]

Когда на смерть идут - поют, а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою - час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг, весь почернел от пыли минной.
Разрыв - и умирает друг. И значит - смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черёд, за мной одним идёт охота.
Будь проклят сорок первый год, ты, вмёрзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины.
Разрыв – и лейтенант хрипит, и смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать, и нас ведёт через траншеи
Окоченевшая вражда, штыком дырявящая шеи.

Бой был короткий. А потом глушили водку ледяную,
И выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую.
***

Я в гарнизонном клубе за Карпатами
читал об отступлении, читал
о том, как над убитыми солдатами
не ангел смерти, а комбат рыдал.

И слушали меня, как только слушают
друг друга люди взвода одного.
И я почувствовал, как между душами
сверкнула искра слова моего.

У каждого поэта есть провинция.
Она ему ошибки и грехи,
все мелкие обиды и провинности
прощает за правдивые стихи.

И у меня есть тоже неизменная,
на карту не внесенная, одна,
суровая моя и откровенная,
далекая провинция - Война...

Семен Гудзенко
(1922 – 1953)