[Тартар]

Влекомый своею юношеской страстью к археологии, Рерих настолько глубоко погрузился в бездну первобытного каменного века, что из тех глубин ему оказалось ближе добраться до подземелий гималайско-тибетской Шамбалы, чем до вершин Синая. Отсюда такая неодназначность в оценках рериховской церковной живописи, а также его картин православной тематики. Из-за рериховских образов ангелов и святых время от времени дай да и проглянет каменный идол или взгляд мифического дракона. Свидетельства служителей Церкви на этот счет в текущем контексте вряд ли могут считаться авторитетными, поэтому обратимся к мнениям авторов, которые никак не могут быть заподозрены в особенных симпатиях к Православию.

А.Н.Бенуа:
... если уж выбирать, то я бесконечно предпочитаю поверхностные, но декоративно прекрасные «фрески» Рериха всему тому богохульству, которое так нагло располагается на стенах упадочных наших церквей. В имитациях Рериха есть все же отражение настоящего искусства, а в том, чем принято «украшать» огромное большинство храмов, видно только отражение корысти ремесленников да глупого чванства «благодетелей».
...

С.К.Маковский:
... Но останавливаться на иконописи Рериха я не буду. Отдавая должное его археологическим познаниям, декоративному вкусу и "национальному" чутью, — все это бесспорно есть и в иконах, — я не нахожу в нем призвания религиозного живописца. Рерих — все, что угодно: фантаст, прозорливец, кудесник, шаман, йог, но не смиренный слуга православия. Далеким, дохристианским, доевропейским язычеством веет от его образов, нечеловеческих, жутких своей нечеловечностью, не тронутых ни мыслью, ни чувством горения личного. Не потому ли даже не пытался он никогда написать портрет? Не потому ли так тянет его к каменному веку, к варварскому пантеизму или, вернее, пандемонизму безликого "жителя пещер"? Тайна Рериха —по ту сторону культурного сознания, в "подземных недрах" души, в бытийном сумраке, где кровно связаны идолы, и люди, и звери, и скалы, и волны. Мистичность Рериха, можно сказать, полярна врубелевской мистичности. В "ненормальном", неприспособленном житейски тайновидце Врубеле — все человечно, психологически заострено до экстаза, до полного изнеможения воли. В творчестве исключительно "нормального" и житейски приспособленного Рериха человек или ангел уступают место изначальным силам космоса, в которых растворяются без остатка. "Кристалловидная" форма Врубеля, дробная и колючая, — готическая, стрельчатая форма — как бы насыщена трепетом человеческого духа. Рериху, наоборот, словно недостает средств для воссоздания "подобия Божия": тяжело закругляется и распластывается контур, которым он намечает своих каменных "человеков", узорные одежды срослись с ними, как панцири неких человекообразных насекомых, и лица — как маски без выражения, хоть и отплясывают ноги священные танцы и руки простерты к чудесным знамениям небес...