[абрикос]

Послесловие издательства

Завершена публикация труда Конкордии Евгеньевны Антаровой, названного ею "Две жизни". Работа над текстом оказалась делом чрезвычайно сложным и кропотливым, и несмотря на то, что в текст внесено большое количество уточнений и поправок [были сопоставлены разные экземпляры машинописи, принадлежавшие в свое время К.Е.Антаровой], считать эту работу завершенной никак нельзя. Издательство не снимает с себя ответственности за оставшиеся, к сожалению, в тексте неточности и опечатки и надеется исправить их в следующем издании, поэтому работа по сверке и расшифровке текста продолжается.
Сложности с подготовкой текста вызваны целым рядом обстоятельств. Главное из них то, что К.Е.Антарова не готовила свой труд к публикации -- он был рассчитан на небольшой сравнительно круг людей, которым она могла довериться. Кроме того, книга была записана в тяжелейших условиях войны и за очень короткое время.


Что же можно сказать о литературном стиле и способе выражения К.Е.Антаровой? С одной стороны, они несут на себе, безусловно, отпечаток "дореформенного", истинно русского языка прошлого века, с другой стороны вполне вобрали в себя своеобразие стилевого перелома "серебряного века", о котором Николай Бердяев писал: "...Тогда было опьянение творческим подъемом, новизна, напряженность, борьба, вызов. В эти годы России было послано много даров. Эта была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострение эстетической чувственности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму. Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни, видели новые зори, соединяли чувство заката и гибели с надеждой на преображение жизни. Но все происходило в довольно замкнутом круге".
Серьезное влияние на лексику и образность языка Антаровой оказало ее общение с К.С.Станиславским. Сама она писала об этом:
"Личная моя встреча с Константином Сергеевичем, как занятия, относится к 1917 году. С тех пор всю мою жизнь я ношу "систему" Станиславского в себе. Язык системы, сообразно тому, как схема творческих записок Константина Сергеевича все точнее систематизировалась и, наконец, сложилась в стройную "систему", разумеется, менялся. Для меня же лично такого времени, когда я могла бы представить себе Константина Сергеевича "без" системы, не существует <...> Новый язык, которым сам Константин Сергеевич утверждал неизменные по сути, положения своей "системы", впитывался мною в почти ежедневных занятиях с ним".


Как напутствие читателю хочется повторить в заключение слова из книги "Две жизни":
"Нет ни покоя, ни мира в тех существах, что ищут все новых источников откровения. Все, что они подхватывают из попадающихся им записей и книг, все это они всасывают верхними корками ума, но мало что проникает в их святая святых, составляя зерно их сердца.
Простые слова, возносимые с радостью, произносимые в мире собственного сердца, достигают большей цели, чем сотни переписанных истин, выловленных из разных "источников"".