[абрикос]

М. А. Черняк

Категория «автора» в массовой литературе

Черняк М.А. Феномен массовой литературы ХХ века.
СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2005, с. 152-178.

Кризис литературы, литературоцентрических ориентаций в обществе сопровождались в 1990-е годы кризисом образа автора. Системное исследование феномена массовой литературы требует обращения к категории автора. Понятие «автор» в массовой литературе меняет свою «онтологическую» природу. Во многом это связано с возникшей в «переходные эпохи» многоукладностью в литературе и расширением круга читателей. Ю. М. Лотман справедливо определял специфику читательского заказа в подобные «переходные эпохи»: «Читатель хотел бы, чтобы его автор был гением, но при этом он же хотел бы, чтобы произведения этого автора были понятными» (Лотман 1992: 213)

М. Фуко в статье «Что такое автор?», концептуально значимой для решения вопроса об изменении представлений о категории авторства в XX веке, писал, что «цель письма сводится не более как к его (автора. — М Ч.) своеобразному отсутствию, он должен взять на себя роль мертвеца в игре письма» (Фуко 1996:32). М. Фуко, которого интересовало выявление «исторического бессознательного» различных эпох, демонстрировал, как соответственно типу текста меняется требование атрибуции автора. Предвидя полное «омассовление» культуры, Фуко представляет контуры новой культуры так: «Легко можно вообразить себе культуру, где речь будет круговращаться без малейшей нужды в авторе <...>, во всеобъемлющей анонимности» (выделено мною. —М Ч.) (Фуко 1996:33).

Близость поэтики и социальных функций фольклора и массовой литературы проявляется в анонимности, деиндивидуализации творчества. Анонимное сопутствует безличному. Надевая маску псевдонима, аноним утверждает незначимость своего имени для других. «Писатель должен совпасть с коллективным бессознательным общества. Писатель стремительно анонимизируется. "Иванов", "Петров", "Сидоров", стоящие на обложке, ничего не значат, в равной степени их мог бы заменить какой-нибудь номер, подобный тому, что стоит на постельном белье, сдаваемом в прачечную. Важен не собеседник — со всеми особенностями его речи, его мимики, внутреннего мира, — а тема разговора. Вернее, не тема даже, а форма», — с грустной иронией отмечает современный писатель (Курчаткин 1999).

О. Славникова в статье «Дети издателя Шмидта», констатируя появление «литературных двойников», иронически предложила: «Издателям следует сплотиться и заключить конвенцию, ограничивающую число "Пелевиных" и "Акуниных" сообразно возможностям рыночного сектора» (Книжное обозрение. 2000. 23 октябрь). В минской серии «Черный квадрат» псевдонимы для авторов серии выбирались по любопытному принципу — имена генералов царской армии — Брусилов, Корнилов, Краснов. В. Новиков справедливо отмечает, что «псевдоним работает тогда, когда создается Большая Псевдолитература, с могучей творческой и информационной поддержкой, с участием Больших денег. Здесь псевдоним —уже не столько литературное имя, сколько фабричная марка, торговый знак вроде "Дирола" (выделено мною. — М. Ч.). На существование "всегда" он при этом не рассчитан и в любой момент по коммерческим резонам может быть заменен на другой» (Новиков 1998: 65).

Вся статья полностью http://ec-dejavu.ru/p-2/Popular-literature.html
Интересные мысли в связи с этим. Фрум с его анонимностью это есть явление массовой культуры. Хорошо ли это?