[ninniku]

Когда люди устремляются к духовной жизни, они особенно внимательно воспринимают все испытания, выпадающие на их долю. Ловят каждый знак. Пройти испытание для них как новая ступень развития, как новый уровень мышления, духовной силы, познания себя. Но как часто они заблуждаются, ожидая какой-то осознанной полосы утверждения себя в новом качестве. Для многих любой знак о пройденном испытании приносит облегчение, даже радость. Они видят новые горизонты, новые возможности, чувствуют освобождение от гнета прежнего невежества.
Что же, вероятно это так, там, где правит Свет! Но там, где правит Тьма, все бывает иначе. Каждое утверждение Света в духе, дает особые права Тьме, ярость её становится беспредельной.
После того как Командир услышал слова поздравления, его охватила невиданная для самого себя злость. Она душила его, затемняя разум. Лишь когда его конь поднялся наверх, он заметил обращенные на него взгляды бойцов и остолбенел. В их глазах застыла растерянность и ужас. Даже начальник заставы и его заместитель, оба члены боевого Братства, выглядели напуганными. До Командира не сразу дошло, что их так всех напугало. И лишь сведенные скулы, сцепленные до скрежета зубов, дали ему намек – ты изменился, ты страшен сейчас и ты никогда таким не был.
Командир перевел дух, встряхнул головой, постарался умерить свою ярость и расслабиться. Он отдал команду возвращаться на заставу. Когда тронулись, движение его чуть успокоило и в теле началась дрожь. К нему подъехали начальник заставы с замом.
- Сделай глоток, полегчает! – начальник заставы протянул ему маленькую фляжку с деревенским самогоном. Но Командир отклонил предложение, он боялся, что его вырвет на глазах у всех от напряжения, если крепкий напиток проникнет внутрь и расслабит его.
- Что тебя так разозлило? Ты никогда таким не был.
- Его последние слова. Он утверждал, что и мы такие же, как они, и если нам прикажут, мы будем делать то же самое.
- Ну, то да не то, - это встрял заместитель, - Впрочем, где-то он прав. Знаешь, если возбужденная толпа восставших начнет убивать наших бойцов и они начнут убивать. И как бы мы тут друг другу не обещали крепиться, их ярость нам не сдержать. Кровь затмит разум. Озвереют все быстро.
- Я уже зверею, когда думаю об этом, о том, что это может случиться. Я заранее уже ненавижу тех, кто будет подбивать людей на смуту и тех, кто за ними прячется, - начальник заставы сформулировал состояние, общее для них для всех.
Командир их слушал, грустно соглашался, но думал при этом о своем. Он думал о том, что выбор есть. И он только что сказал об этом чужому командиру. Сказать то сказал, но сам был с ними не согласен, с этими словами. Он знал, что, не смотря ни на что, не предаст своих бойцов и разделит с ними ответственность. Но слова вырвались изнутри, как реакция, мгновенно, необдуманно. Он думал о том, где мера отчуждения, которая может проложить стену между ним и его соратниками, до какой черты он готов идти с ними вместе? Раньше он никогда не думал об этом, даже мысли такой не допускал. Все было понятно и так – он с ними до конца. Но вот увиденное его перевернуло.
Самое странное было другое. Где-то в глубине души он не осуждал ни чужого командира, ни того солдата, которого убил его боец. И вот то, что не осуждал, злило его ещё больше. Он не видел общности между собой и тем, что сказал и хотел сделать тогда, у средины реки. Он не видел ни малейшего повода защищать восставших, зараза смуты должна быть раздавлена, вырвана с корнем. А корни – это женщины и дети! Ведь чаще всего ради них все восстания и возникают! Разум Командира, его воспитание, даже какая-то часть его сердца протестовали против той позиции, которую он занял у реки.
Но вот эта спонтанная реакция, внезапные слова осуждения – они были искренними. И вот за эту искренность ему было стыдно! И больше всего его разозлили слова о каком-то испытании. Он бы в порошок растер того, кто подверг его такому испытанию! И если это были слова его духа, то он всеми силами своей души и разума против такого духа! Не нужен ему ни его голос, ни его слова, ни его стремления!

Пока он так терзался, отряд прибыл на заставу, где их ждал вестник. Он отдал Командиру пакет, сопроводив его словами: Вас вызывают в ставку Округа, в соседней провинции началось восстание и Вам поручено возглавить его подавление.

Сердце ухнуло куда-то вниз живота и закрутило с невероятной силой, на секунду боль сковала Командира. Но лишь на малую секунду. В следующую он почувствовал спокойствие, собранность и силу и возникла мысль: «Ну, что же, посмотрим теперь, какой ты сам Командир!»