[Восток]

Жили когда-то на этом Свете два друга: Юсуф и Насреддин. Жили они на одной улице, росли вместе, играли в одни игры, шалили вместе и взрослели. Однако Судьба, имеющая свои планы, незаметно разводила их все дальше и дальше друг от друга. Пока не поставила их на разные полюса Мира.
Однажды, годы спустя, по пыльной дороге в старом латаном-перелатанном халате возвращался в свой город незабвенный Ходжа Насреддин. Шел он как раз мимо мечети и медресе, выстроенных недавно Ходжой Юсуфом, который к этому времени, успев стать уважаемым гражданином, слыл очень набожным человеком. А вот и он – собственной персоной стоит у входа в медресе, толстый, весомый и авторитетный. Увидев приближающегося человека, он, как-то не заметно для себя, стал еще более напыщенным и суровым.
«Хорошим человеком стал Юсуф», - подумал Насреддин, пряча в глубине смысла усмешку, и, уже хотел было пойти дальше, как вдруг Судьба, решив иначе, развернула его устами самого Юсуфа:
- Все бродишь, бездельник?! Лучше бы полезным делом занялся, а то шатаешься везде и причем все зря!
- Так ведь и это бесполезно. Все, что ты здесь понастроил – тоже зря, - тут же нашелся Насреддин.
Как ветром сдуло улыбку с лица Юсуфа.
- Не говори о том, чего не понимаешь! Все это сделано ради того, что выше твоего понимания, - благоговейно простерев руки вверх воскликнул Юсуф, - ради Него!
- Мм… Ради Облака?
- Открой глаза, слепец! Выше!
- Ради Солнца!
- Еще выше! Смотри на то, что есть, - поучал Юсуф.
- Ради Неба? – с глупейшей настойчивостью продолжал Насреддин.
- Ради Аллаха Всевышнего и Всемилостивого! Воскликнул вышедший из себя Юсуф и, выхватив у Насреддина его посох, возмущенно и назидательно треснул Насреддина по голове, - Вот ради чего!
- Понятно! – заорал Насреддин, подпрыгивая от радости и нисколько не обидевшись на затрещину, забежал внутрь. Увидев же толпу учеников Юсуфа, тут же придал себе степенный вид (благо, что появилось у кого учиться). Подойдя неторопливой важной походкой, но с нескрываемой хитрецой, спросил:
- Открыты ли ваши глаза, о, просвещенные ученики? Умеете ли вы смотреть и видеть то, что есть?
- Да! – ответили те, решив между собой, что это тот самый проверяющий, который должен был приехать на неделе.
- Тогда отвечайте мне, о зрячие, что это? – спросил Насреддин, указывая на колонну, которая поддерживала свод потолка.
- Колонна…, - ответили они ожидая подвоха.
- Верно! – воодушевлённо подбодрил учеников Насреддин, - А это? – и он, указывающим жестом, протянул руку в сторону.
- Стена.
- Правильно! А это? – и он добавил в голос высокопарно фальшивого пафоса, тем самым еще больше передразнивая Юсуфа.
- Мозаика! – уже совсем уверенно отвечали они.
- Молодцы! – закрепил «успех» «Проверяющий» и оглянувшись на входящего Юсуфа, Насреддин точно скопировал его движение: вскинул руки, указывая перстом вверх, - Это что?
- Потолок медресе.
- Ага! Ай-йе! – уже совсем довольно закричал Насреддин и, вихрем радостных восклицаний, налетел на Юсуфа градом его же слов, -
О, сосуд Греха! Из-за тебя, они не видят того, что есть! Ты нагородил тут то, что заслонило от этих людей все вместе и Всевышнего в придачу, - Он ухватился за свой посох и … - Вот тебе за Облака!
Вот тебе за Солнце!
Вот тебе за Небо!
Вот тебе за Всевышнего и Всемилостивого!
Так приговаривая, Насреддин слегка, но очень прилежно, обласкал лоб Юсуфа и вприпрыжку, но с достоинством, удалился, оставив красного, вспотевшего и растерянного Юсуфа переваривать изрядную долю Истины.
Когда это было – неведомо нам. Куда он ушел – этот насмешник – спросите у Ветра…, но доподлинно известно, о правоверные, что еще ходит по дорогам Земли веселый и неунывающий Ходжа Насреддин.
И над ним проплывают Облака
И его грет Солнце
И Небо раскидывает над ним драгоценный шатер
И свыше, Кто-то Неведомый и Милосердный, дарит ему Мудрость, Удачу и Долголетие. А потому проверьте, о люди, не нагородили ли Вы чего-нибудь такого, что заслонило бы Истину от людей? А иначе –трите свой лоб… Ибо придет час и постучит в Ваши Ворота Судьба или, в лучшем случае, незабвенный, как усмешка Всевышнего, Ходжа Насреддин.

Почти целиком увидел во сне в 1995 году. Проснулся от того, что смеюсь и записал как мог.