[Владимир Мельников]

Дорогой неведомый гость! В своё время П.Ф. Беликов, весьма критически оценивавший свои исследовательские возможности, высказался примерно в том смысле, что его поколение исследователей передаст идущим на смену саму возможность такой работы, наметив лишь предварительные направления. И в наше время каталогизация Рериховского наследия только начата. И идёт она с увеличивающейся интенсивностью, хотя и разным качеством, практически во всём мире. Для примера - в хрестоматийном ОР ГТГ, ф. 44 (личный архив Н.К. Рериха преимущественно до 1918 г.) - более 1800 ед. хр., около 20.000 листов, по самым оптимистичным оценкам издано в той или иной степени не более 500, т. е. 2,5 процента. В другом хрестостоматийном фонде 448 в ЦГИА СПб. - архиве ИОПХ - прямо или косвенно связано с Рерихами более 500 дел, издано ещё меньше. Архив нашего Музея-института содержит не более 100 документов Рерихов, но тысячи листов "из их родственного и творческого окружения", и каталогизация тоже только начата, хотя публикация идёт полным ходом более 10 лет, и всё равно - не более 20-30 процентов издано. В архиве Музея Рериха в Нью-Йорке только в составе переписки Рерихов не менее 10.000 листов. А "вокруг" не менее 100.000 документов. И я ведь не упомянул о художественном творчестве, коллекциях, мемориальных вещах, реликвиях и пр. и пр. Существует не менее 100 мест хранения Рериховского наследия во всём мире, из них востребовано хотя бы в доле процента от хранимого по самым оптимистичным оценкам не более 10 процентов... И видите - мы здесь пока говорили о каталогизации только. И когда речь идёт о "праработаности", то есть публикации, экспозиционировании, о "делании их знаемыми" - тут "процент" падает так сильно, что нет смысла утверждать, что вообще мы что-то законченное знаем. Закончено лишь то, что САМИ Рерихи опубликовали, и это и есть незыблемая основа, соль и смысл дальнейшей исследовательской работы, которая только начинается. Нет ничего удивительно в том, что на этом слабом исследовательском фоне появляются "жареные" публикации. Люди, не крепкие духом и слабые умом, нырнув в пока скрытые глубины источников Рериховского наследия, выуживают на поверхность не алмазы и кристаллы, а их преломления и аберации в собственном возбуждённом сознании, ища славы, славы, славы. Выдающийся московский литературовед А.А. Макаров называл таких "рериховедов" пенкоснимателями. В место того, чтобы вести изнурительную, порой много лет и на одном месте, источниковедческую работу, такие авторы легко находят везде, к чему бы они там, "в глубине", не прикоснулись, быстрые подтверждения самым нелепым своим догадкам и гипотезам, делая их "сенсациями" и "открывающими теперь-то глаза многим" теориями. Отсюда - мифотворчество. Но у любого мифотворчества не одна грань, отрицательная, как правило актуальная, раздражающая, огорчающая современников. Есть ВСЕГДА грань положительная - с прицелом на будущее, выполняющая функцию МИФА КАК ОСНОВЫ КУЛЬТУРЫ. Да, кто-то скажет "слышал звон, да не знаю, где он", а кто-то вдохновится даже нелепым бряцанием, но услышит в основе искажённую, но гармонию ВЕЛИКОЙ РЕАЛЬНОСТИ, "встанет и пойдёт". И достигнет настоящего понимания. Так что, пусть работают все, кто может, на исследовательском поле Рериховского наследия, любая человеческая энергия не рассеивается в никуда, а согревает, освещает, структурирует грубую материю этого мира.