Творчество Николая Константиновича Рериха (особенно сборник стихов и притч "Цветы.."), смею заметить, оказало определённое влияние на творчество Алеся Рязанова.

Приглашаем по Завету Елены Петровны Блаватской в этот день читать БхагавадГиту.

Санджая сказал:
1. И когда потрясенный Партха
так сидел, проливая слезы,
преисполненный состраданья, -
ему молвил Убийца Мадху.
Благой Господь сказал:
2. Что за слабость ничтожная в битве
овладела тобой, сын Притхи?
Она в рай не ведет - к позору! -
тебе, арию, не подобает.
3. Малодушию не поддавайся,
не твое это дело: ты воин!
Жалость жалкую сердцем оставив,
встань на битву. Врагов Губитель!
Арджуна сказал:
4. Разве смог бы я Бхишму и Дрону,
столь достойных и чтимых старцев,
вот из этого лука стрелою
убивать, о Убийца Мадху?
5. Лучше здесь, в этом мире, просить подаянье,
досточестных наставников не убивая;
их, к добыче стремящихся, если убью я -
этой кровью навек свою пищу измажу.
6. Поразим ли мы их, иль они поразят нас -
Тяжесть равная наши сердца сокрушает!
Вот сыны Дхритараштры стоят перед нами:
их убив, мы убьем в себе жизни желанье.
7. Состраданьем душа моя поражена,
страждет ум в ослепленье, не ведая дхармы.
Где решенье? Где благо? - меня научи же!
Ученик я твой, Кришна! К тебе припадаю.
8. Ибо, пусть я достигну цветущего царства
на земле иль владычества над божествами
все равно - не смогу никогда заглушить
эту боль, что мне чувства сейчас иссушает.
Санджая сказал:
9. Это слово сказав Хришикеше,
Гудакеша, Врагов Губитель,
"Я не буду сражаться!" - промолвил
и затем погрузился в молчанье.
10. И тогда ему, на Курукшетре
так скорбящему всей душою,
Хришикеша, слегка улыбнувшись,
произнес, о сын Бхараты, слово.

Благой Господь сказал:
11. Говоришь о вещах ты мудрых,
только жалость твоя напрасна;
ни умерших, ни здесь живущих
мудрецы никогда не жалеют.
12. Разве был Я когда-то не-бывшим?
или ты? или эти владыки?
Так и в будущем все мы, Партха,
бытия своего не лишимся.
13. Словно детство, юность и старость
к воплощенному здесь приходят,
так приходит и новое тело:
мудреца этим не озадачить.
14. Лишь от внешних предметов бывают
зной и холод, страданье и радость;
но невечны они, преходящи:
равнодушен к ним будь, Арджуна.
15. Только тот ведь, кто к ним безучастен,
кто в страданье и в радости ровен,
тот бессмертья достичь способен,
тот мудрец, о мой славный витязь.
16. То, что есть, никогда не исчезнет;
что не есть - никогда не возникнет;
этих двух состояний основу
ясно видят зрящие сущность.
17. То, чем весь этот мир пронизан,
разрушенью, знай, неподвластно;
это непреходящее, Партха,
уничтожить никто не может.
18. Лишь тела эти, знай, преходящи
Воплощенного; Он же - вечен.
Не погибнет Он, неизмеримый:
потому - сражайся без страха!
19. Один мыслит Его убитым,
другой думает: "Это убийца";
в заблужденье и тот, и этот:
не убит Он и не убивает.
20. Никогда не рождаясь. Он не умирает,
Он не тот, кто, родившись, больше не будет:
нерождаемый, вечный, древний, бессмертный,
Он при гибели тела не гибнет.
21. Тот, кто знает Его неизменным,
нерождаемым, неразрушимым, -
разве, Партха, Он убивает?
разве Он побуждает к убийству?
22. Как одежду изношенную бросая,
человек надевает другую,
так, сносив это тленное тело,
Воплощенный в иное вступает.
23. Знай, мечи Его не рассекают,
и огонь не сжигает, Партха;
не увлажняет Его вода,
Его ветер не иссушает.
24. Нерассекаемый, несожигаемый,
неувлажняемый, неиссушаемый,
неколеблем, знай, этот Вечный -
вездесущий, стойкий, нетленный.
25. Его знают невообразимым,
неколеблемым и неизменным;
потому - ты, таким Его распознав,
сокрушаться уж больше не должен.
26. Но и если Его полагаешь
вечно гибнущим, вечно рожденным -
все равно, о могучерукий,
ты не должен о Нем сокрушаться.
27. Неизбежно умрет рожденный,
неизбежно родится умерший;
если ж все это неотвратимо -
то к чему здесь твои сожаленья?
28. Не проявлено тварей начало,
не проявлено их окончанье,
они явлены лишь посредине:
так о чем же тогда сокрушаться?
29. Чудом кто-то Его увидит,
чудом кто-то другой о Нем скажет,
кто-то третий - чудом услышит;
но Его ни один не знает.
30. Когда гибнут тела. Воплощенный
ни в одном из них не умирает;
это значит: о Нем во всех существах
сожалеть ты, Арджуна, не должен.
31. Также, дхарму свою соблюдая,
ты в бою колебаться не смеешь:
помышляя о долге, сражаться -
это благо для кшатрия, Партха!
32. Когда в битву такую вступает,
исполняется радости кшатрий,
словно дверь приоткрытую рая
пред собою увидел внезапно.
33. Если ж ты эту славную битву
вопреки своей дхарме покинешь -
то, свой варновый долг и славу
погубив, лишь грехом осквернишься.
34. Твое имя хулить и бесславить
будут люди не переставая;
благородному же бесславье
отвратительней даже смерти.
35. Колесничие могут подумать,
что ты в бой не вступил, испугавшись;
те, кто прежде тебя почитали,
презирать тебя станут, Партха!
36. А враги, над тобой потешаясь,
слов обидных не пожалеют,
силу, доблесть твою ругая;
что ж больнее, скажи, чем это?
37. Победив - насладишься ты царством;
коль убьют тебя - рая достигнешь;
так не медли - скорей решайся!
Подымайся на битву, сын Кунти!
38. Уравняв с пораженьем победу,
с болью - радость, с потерей - добычу,
начинай свою битву, кшатрий!
И тогда к тебе грех не пристанет.
39. Эту мысль рассужденьем изведав,
распознай теперь в практике йоги;
этой мысли усильем, Партха,
ты разрушишь все узы кармы.
40. То, что сделано, здесь не гибнет,
здесь помех на пути не бывает;
этой дхармы даже частица
от великого страха избавит.
41. Превращенная здесь в решимость,
мысль единственна, радость Куру;
мысли ж тех, кто решимостью беден, -
нескончаемы, многоветвисты.
42. Речь иная слышна от безумцев,
похотливых, стремящихся к раю,
погруженных лишь в слово Веды,
"Больше нет ничего" - говорящих;
43. их ученье цветисто, но тщетно:
совершением многих обрядов
оно к власти стремится, к усладам,
а ведет лишь к цепи рождений.
44. Те, кто этим свой ум погубили,
к наслаждениям чувств привязавшись,
никогда не достигнут самадхи -
равновесия мысли активной.
45. На три гуны направлены Веды:
отрешись от трех гун, Арджуна!
Будь недвойствен, чужд обретенью,
полон саттвы, всегда обуздан!
46. Если людям полезен колодец,
изобильно водою текущий,
то и в Ведах не меньше пользы
для разумного брахмана, Партха.
47. Лишь на действие будь направлен,
от плода же его отвращайся;
пусть плоды тебя не увлекают,
но не будь и бездействием скован.
48. От привязанностей свободен,
в йоге стоек, свершай деянья,
уравняв неудачу с удачей:
эта ровность зовется йогой.
49. Когда мысль успокоена в йоге,
она действия все превосходит;
цель поставь пред собой - йогу мысли;
кто к плодам устремляется - жалок.
50. Равновесие мысли бесстрастной
злых и добрых деяний не знает;
устремляйся же к йоге, Арджуна!
Йога - это в деяньях искусность.
51. От плода отвратившись деяний,
в йоге мысль свою обуздавши,
разорвав цепь смертей и рождений,
мудрецы достигают покоя.
52. И когда твоя мысль осилит
заблуждений поток многоводный,
ты тогда ощутишь безразличье
ко всему, что услышишь иль слышал.
53. Равнодушную к слову Веды,
когда мысль ты свою неподвижно
установишь, Партха, в самадхи, -
это значит, ты йоги достигнешь.
Арджуна сказал:
54. Целиком погруженный в самадхи,
нерассеянный мыслью - каков он?
Стойкий в мудрости - как говорит он?
Как сидит он? Как ходит подвижник?

Благой Господь сказал:
55. Если муж себя очищает
от страстей, проникающих в сердце,
пребывая в себе, рад собою,
это значит: он в мудрости стоек.
56. Неколеблемый сердцем в страданьях,
в удовольствиях не вожделея,
кто без страсти, без гнева, без страха -
вот молчальник, чье знание стойко.
57. Отрешившийся от вожделений,
кто не радуется, не тоскует,
обретая благое иль злое, -
вот подвижник, в мудрости стойкий.
58. Кто все чувства, от их предметов
отвлекая, вовнутрь вбирает,
словно члены свои черепаха, -
вот подвижник, в мудрости стойкий.
59. От того, кто лишен ощущений,
отступают всех чувств предметы,
остается к ним жажда, но Высшее
созерцающий - жажду теряет.
60. Ибо даже у мудрого мужа,
у подвижника даже, сын Притхи,
эти бурные чувства силой
похищают нестойкое сердце.
61. Пусть сидит обуздавший чувства,
обо Мне лишь одном помышляя;
ведь кому эти чувства подвластны -
тот подвижник, в мудрости стойкий.
62. Тот бывает к предметам привязан,
кто их часто в уме вращает;
за привязанностью вожделенье
наступает, гнев порождая.
63. Гнев, возникнув, ведет к ослепленью,
ослепление - память губит,
гибель памяти - мысли гибель,
вместе с ней - человек погибает.
64. Победивший себя, свои чувства
власти атмана подчинивший,
отрешенный от гнева и страсти,
человек чистоту обретает.

65. С чистотой для него приходит
от скорбей всех освобожденье:
ведь в уме просветленном вскоре
установится мысль недвижно.
66. У того, кто не стоек в йоге,
созерцания нет, нет и мысли;
для того, кто лишен созерцанья,
гибнет мир, а за ним и радость.
67. Ибо если подвижные чувства
за собой увлекают сердце,
они мудрость его уносят,
словно лодку на озере - ветер.
68. Это значит, могучерукий,
лишь тогда будет стойкой мудрость,
когда муж свои чувства заставит
от предметов всех отвернуться.
69. Когда ночь для существ наступает -
тогда бодрствует зрящий муни;
но едва они все проснутся -
засыпает подвижник стойкий.
70. Океан полноводные реки
принимает, но сам недвижен;
тот, в кого так впадают желанья,
остается, бесстрастный, в покое.
71. Только тот, кто, отбросив желанья,
пребывает без вожделений,
без стяжаний, без самости, Партха, -
этот муж покой обретает.
72. Это - Брахмана состоянье,
кто достиг его - тот не погибнет;
пребывая в нем даже в час смерти,
входят йогины в Брахманирвану.

Источник

Каждое чувство порождает энергию. Взаимное чувство удесятеряет энергию. Коллективное чувство создаёт мощь энергии, но единичное чувство должно быть напряжено и взаимное собирательное чувство должно быть согласовано. […..] Древние называли чувство кузницей мощи. Не правда ли, как величественно чувство взаимной любви! Не ниже стоит мощь взаимной признательности. Несокрушимо чувство героизма самоотверженного. Так можно создать прекрасные башни и твердыни. Но откуда придёт согласованность? Не от рассудка, не от извилин мозга, но из сердца, от Света. …. [«Сердце», 278]

Скажите друзьям о мысли о Мире, о мысли о всех Мирах! Пусть не придёт к ним вредная мысль ханжи: «Что значит для Мира моя мысль?» Кто так подумал, тот не отрешился от себя. Конечно, каждый воин пустит лишь одну стрелу, но если каждый пожалеет о своей стреле, то всё войско останется незащищённым. К чему тогда крест Мира?
Кто же может забыть о дозоре от тигра? Пусть мысль о Мире не вытеснит память о тигре и об Армагеддоне. [«Сердце», 301]