Лазурь

В небе много, бесконечно много чистой лазури, ясной синевы, бездонной голубизны, нежной, глубокой, переливной, сияющей многотонным богатством оттенков от самого глубокого синего, таинственного, бархатно-темного, до самого легкого, светлого, прозрачного, пронизанного всеми сияниями дня, почти впадающего в белый, в молочную или опаловую синеву. Вся бирюза мира растворена в безгранном великолепии небосвода, все милые голубые незабудки всех земных низин, покорно умирая, возносят к небесам свою наивную синь, все фиалки, страстно и благоуханно увядая, вливают в этот высокий, безбрежный океан свои фиолетовые души. Не потому ли так майская сирень спешит цвести, изливать аромат и вянуть, чтобы свою окраску перелить в небеса. Еще только голубоватые в апреле и уже так усилившие свою синеву к дням зенитного солнца? Если есть в глазах человека синева и голубое, то это лишь потому, что в душе его есть мечта и радость о нашем земном небе, которое раскрыло над нами свою безмерную чашу, полную тихими призраками скромных синих лобелий, за свою малость на земле и за неутомимость своих цветений, прославленных высокими сферами небес. Когда взор купается в голубиной чистоте небес, только непорочные мечтания скользят в душе, одетые голубыми пламенами, веемыми эдемским сладким ветром, ангелы, летящие в торжественном храме небес на аквамариновых и сапфировых крыльях. Тверже лазоревой эмали, пламеннее синих огней угара, прозрачнее голубых речных струй и волн морских просторы небосклона. Когда умрут багровые огни заката и погаснут зеленовато-синие дыхания вечерней зари, приходит ночь в лиловом плаще, и на лиловом звезды, и от их яркости еще глубже и торжественнее глубокая синева. Смотрите, смотрите чаще в небеса, и днем, и ночью, и в обе зари, всматривайтесь в бесчисленные оттенки голубого, в эти тона простодушной голубики, махровой дельфинии, голубой сеслерии, агератума, лазоревой котинги, и ликены, и полевых васильков, и колокольчиков, и гелиотропа, и синеньких цветочков льна, голубиной шейки, перышек колибри, варакушки и лазоревки, крыльев тяжелого ворона и легкой ванессы, темно-синего магнитного железняка, синей руды свинцовой, синего кобальта и кармина, смальтовых камешков, синих гончарных глин, обожженных шестью огнями по небу, смотрите, как и самые тучи пронизаны небесною голубизною. Смотрите, какую голубую хвалу поют небеса Сидящему на многопламенном престоле славы в венке из голубых лилий!
Сологуб Ф. Повести и рассказы. СПб.: Навьи Чары, 2002. — 624 с.

Писательница Светлана Алексиевич опросила более 800 женщин-фронтовичек. Их воспоминания вошли в книгу "У войны не женское лицо". После того как книга была опубликована, писательнице стали приходить письма и от мужчин-фронтовиков. Добавить в книгу их не удалось – вмешалась цензура. "ГОРДОН" публикует отрывки из писем к Алексиевич, не вошедшие в книгу.

Еще война не закончилась, а эшелоны уже пошли в Магадан. Эшелоны с победителями.

Я стала искать отца при Хрущеве. Через сорок лет. Ответили мне при Горбачеве: "В списках не значится..." Но откликнулся его однополчанин, и я узнала, что погиб отец геройски. Под Могилевом бросился с гранатой под танк...

Жаль, что моя мама не дожила до этой вести. Она умерла с клеймом жены врага народа. Предателя. И таких, как она, было много. Не дожила она... Я сходила к ней на могилку с письмом. Прочитала..."

* * *
"Многие из нас верили... Мы думали, что после войны все изменится... Сталин поверит своему народу. Но еще война не кончилась, а эшелоны уже пошли в Магадан. Эшелоны с победителями... Арестовали тех, кто был в плену, выжил в немецких лагерях, кого увезли немцы на работу — всех, кто видел Европу. Мог рассказать, как там живет народ. Без коммунистов. Какие там дома и какие дороги. О том, что нигде нет колхозов...

После Победы все замолчали. Молчали и боялись, как до войны..."

* * *
"Мы уходим... А кто там следом?

Я – учитель истории... На моей памяти учебник истории переписывали три раза. Я учила по трем разным учебникам... Что после нас останется? Спросите нас, пока мы живы. Не придумывайте потом нас. Спросите...

Знаете, как трудно убить человека. Я работала в подполье. Через полгода получила задание — устроиться официанткой в офицерскую столовую... Молодая, красивая... Меня взяли. Я должна была насыпать яд в котел супа и в тот же день уйти к партизанам. А уже я к ним привыкла, они враги, но каждый день ты их видишь, они тебе говорят: "Данке шон... Данке шон..." Это – трудно...

Убить трудно...

Я всю жизнь преподавала историю, но я знала, что ни об одном историческом событии мы не знаем всего, до конца. Всех пережитых чувств.
Всей правды..."

***
У меня была своя война… Я прошла длинный путь вместе со своими героинями. Как и они, долго не верила, что у нашей Победы два лица – одно прекрасное, а другое страшное, все в рубцах – невыносимо смотреть. "В рукопашной, убивая человека, заглядывают ему в глаза. Это не бомбы сбрасывать или стрелять из окопа", – рассказывали мне. Слушать человека, как он убивал и умирал, то же самое – смотришь в глаза…

20 вещей, о которых вы будете обязательно жалеть в старости.

Танцуй так, как будто на тебя никто не смотрит. Пой, как будто тебя никто не слышит. Люби так, как будто тебя никогда не предавали, и живи так, как будто земля — это рай.
~ Габриель Гарсия Маркес

Каждый день мы с вами принимаем около десятка разных решений и мало кто может проследить их влияния на будущую жизнь.

Принимая добровольно или вынуждено, все мы чем-то руководствуемся. Кто-то своим опытом, знаниями, советами, интуицией или просто от того, что по-другому нельзя. И всегда мы думаем, что поступаем правильно, исходя из наших мыслей, логики, рассуждений роящихся в голове.

Одни решения приносят нам успех и облегчения, радость и перспективу, другие – спасают жизнь, помогают развиваться и творить.

Оглядываясь на пережитое, я вспоминаю рассказ об одном старике, который на смертном ложе поведал, что его жизнь была полна неприятностей, большинство из которых так и не случилось.
~ Уинстон Черчилль

Но есть решения, от которых мы не можем уснуть, теряем аппетит, равновесие и спокойствие. Мы не можем спокойно жить. Ведь то, неверно принятое решения, как оказалось, спустя годы вызывает только подавляющие чувство вины и обиды, злости на себя, родных, близки, коллег и т.д. Мы, конечно, не раз будем стараться убедить себя, что это не страшно, что по-другому тогда было не поступить. Но от этого наше сожаление опустится только глубже внутрь, а его осадок будет отравлять нам оставшуюся часть жизни.

А потом, в старости, лежа в своей постели, мы будем еще не раз сожалеть, что поступили когда-то неправильно. И самое главное, ничего не попытались изменить. Отчасти потому, что были молоды, глупы, думали, что у нас будет множество моментов, а новые решения покроют все ошибки.

Но как бы мы не старались, от всех ошибок не уберечься. И если уж вы и допустили в своей жизни какие-то ошибки, не забывайте, что их всегда можно постараться исправить. Главное – не терять времени и не откладывать в долгий ящик.

Переступите через себя, через свою гордость и эгоизм, через страх и постарайтесь изменить то, что не дает вам спать по ночам. Спокойствие и крепкий сон вам гарантирован.

Ну а чтобы мотивировать себя – рекомендую прочесть список стандартных ошибок, которые в 99% случаях совершают все люди и мало кто замечает, как это изнашивает нас и нашу жизнь.

Итак, поступки, о которых вы обязательно будете жалеть в старости!
Вы будете жалеть о том, что слишком много времени провели перед телевизором, просматривая бесконечные сериалы, передачи, реалити-шоу.
Вы будете жалеть о том, что сделали главным приоритетом жизнь в виртуальном мире социальных сетей, с головой окунувшись в игру ложных представлений о себе, своих знакомых.
Вы будете жалеть о том, что не вели здоровый образ жизни, позволяя своим привычкам взять контроль над вами.
Вы будете жалеть о том, что мало созерцали и наслаждались реальной красотой этого мира, проживая свою жизнь, спеша и суетясь.
Вы будете жалеть о том, что мало верили и не стремились к познанию чего-то большого.
Вы будете жалеть о том, что редко встречали восход солнца и провожали его закат, оправдываясь всякими важными делами и заботами.
Вы будете жалеть о том, что были слишком скованные, напуганные, серьезные и соответствовали общепринятым нормам “правильного”, “достойного” “успешного” поведения в обществе.
Вы будете жалеть о том, что слишком быстро повзрослели и запрещали себе иногда побыть ребенком, пускай даже в 40 лет.
Вы будете жалеть о том, что мало и плохо дружили, не ценили своих друзей и мало проводили вместе время.
Вы будете жалеть о том, что были слишком обидчивыми,злопамятными, злыми и подозрительными.
Вы будете жалеть о том, что мало общались со своей семьей, детьми, родственниками, много ссорились и злились на них. Редко говорили им слова любви и то, как они вам дороги.
Вы будете жалеть о том, что мало смеялись, радовались, веселились.
Вы будете жалеть о том, что слишком болезненно воспринимали поступки и слова других людей.
Вы будете жалеть о том, что не развивали свой талант и забыли о детских мечтах и увлечениях.
Вы будете жалеть о том, что мало путешествовали и познавали этот мир.
Вы будете жалеть о том, что слишком много боялись.
Вы будете жалеть о том, что сомневались и недооценивали себя, не решались на многое.
Вы будете жалеть о том, что не совершили безумный поступок, не бросили вызов обстоятельствам, миру. Не боролись и опустили руки. Позволили себе уйти и промолчать.
Вы будете жалеть о том, что были одержимы материальными вещами.Что потратили много сил, здоровья и смысл своей жизни на приобретение модных гаджетов и брендов.
Вы будете жалеть о том, что не сказали главного.

Я не могу стать частью этого мира. Мира, где мужья одевают своих жен как проституток, выставляя напоказ все то, что должно быть сокровенным. Мира, где…
Где нет понятия чести и достоинства, а на слова людей можно ссылаться только тогда, когда они говорят “обещаю”. Где женщины не хотят детей, а мужчины не хотят семьи. Где сосунки считают себя успешными за рулем отцовских машин, а любой, кто имеет хоть немного власти пытается доказать вам, что вы ничтожество.
Где люди лицемерно заявляют, что верят в Бога с рюмкой алкоголя в руках, с отсутствием малейшего понимания своей религии. Где понятие ревности, считается постыдным, а скромность – недостатком. Где люди забыли о любви, а лишь ищут наилучший вариант партнера.
Где люди ремонтируют машины, не жалея ни денег, ни времени, а сами выглядят настолько убого, что только дорогая машина может это скрыть. Где мужики, парни пропивают родительские деньги в ночных клубах, кривляясь под примитивные звуки, а девушки в них из-за этого влюбляются.
Где Мужчина и Женщина уже давно не различаются. Где все это вместе называется свободой выбора, но тех кто выберет другой путь – заклеймят отсталыми деспотами. Я так просто не могу. Я выбираю свой путь, жаль только то, что я не нашёл такого же понимания у тех людей, у которых больше всего его искал…

Немецкий фотограф Асимус Реммер, служивший во время Второй мировой в вермахте, сделал 1942-1943 гг. серию снимков в Калужской области.
В своем дневнике Асмус Реммер так описывает свою первую встречу с Россией: "Нас высадили на вокзале в Павлиново (Калужская область) в кировском лесу недалеко от Москвы. Мы сделали длинный ночной переход, прежде чем перед восходом солнца увидели первую русскую деревню. Засыпанные снегом дома возникли неожиданно. Из печных труб в розовое утреннее небо поднимался дым. Русская женщина набирала воду из колодца".
"У меня возникло ощущение, словно я читаю Библию, и я воскликнул: "И здесь мы ведем войну?". В этот момент мне стало плохо и мои товарищи внесли меня в избу. Очнувшись, увидел стоявшую передо мной на коленях русскую девушку, которая поила меня с чайной ложечки горячим молоком с медом. Я сказал ей: "Я мог убить твоего мужа, а ты беспокоишься обо мне".
"Когда мы проходили через другие русские деревни, мне тем более стало ясно, что было бы правильно как можно быстрее заключить с русскими мир. На сделанных мной фотографиях видно, что русские не обращали внимания на мою военную форму и относились ко мне скорее по-дружески!"
"В поисках интересных сюжетов я прошел гораздо больше, чем мои товарищи. Опередив нашу колонну, я сделал фотографию длинной вереницы конных повозок среди живописных деревьев. Она называется «Как в 1812 году». Мы прошли более 1000 км вглубь российской империи, и все это время меня не оставляла мысль, в каком же состоянии мы оставим эту страну, когда будем покидать ее …"

Мы любим путешествовать, считая что путешествия помогают нам развиваться. Они дают нам возможность понять самих себя, узнать собственные пределы и погрузиться в собственные глубины. Путешествия учат быть сильными, смелыми и свободными. Открывают новые горизонты, учат терпеть, прощать, понимать других людей. Они расширяют сознание и дают почувствовать цельность окружающего мира, его единство…

Мы предлагаем Вам подборку мыслей и цитат великий людей и известных личностей о путешествиях, странствиях и поиске самого себя.

Путешествие как самая великая и серьёзная наука помогает нам вновь обрести себя.
Альберт Камю

Физическое пространство природы отражается и во мне самом. Тропы, пройденные мной извне, по горам и болотам, также ведут и вглубь меня. Изучение того, что под ногами, чтение и мысли превращаются в род исследования — и земли, и себя. Со временем эти два понятия слились в моем мозгу.
Джон Кракауэр, «В диких условиях»

Познание стран мира — украшение и пища человеческих умов.
Леонардо да Винчи

Путешествия были, есть и будут. И через сто лет, и через двести, и через тысячу. Они изменятся — станут другими, только слово останется тем же. Сейчас не открывают материки или острова. Ты открываешь свою духовность.
Фёдор Конюхов

— … Говорят, путешествия — лучшая школа. Вы согласны, мсье?
— Наверно, это переворачивает всю душу. Если бы мне довелось однажды куда-нибудь поехать, мне кажется, перед отъездом я описал бы на бумаге все мельчайшие черточки своего характера, чтобы, вернувшись, сравнить — каким я был и каким стал. Я читал, что некоторые путешественники и внешне и внутренне изменялись настолько, что по возвращении самые близкие родственники не могли их узнать.
Жан-Поль Сартр

Странствия — лучшее занятие в мире. Когда бродишь, — растёшь стремительно, и всё, что видел, откладывается даже на внешности. Людей, которые много ездили, я узнаю из тысячи. Скитания очищают, переплетают встречи, века, книги и Любовь. Они роднят нас с Небом. Если мы получили еще недоказанное счастье родиться, то надо хотя бы увидеть землю.
К.Г.Паустовский, «Романтики».

Лет через двадцать вы больше будете жалеть о том, что не сделали, чем о том, что сделали не так. Поэтому откиньте колебания. Поднимайте якоря и уплывайте из тихой гавани. Ловите попутный ветер в свои паруса. Ищите. Мечтайте. Делайте открытия.
Марк Твен

А ведь пока молодость не прошла, её нужно превращать в радость. На все сто. До полного удовлетворения, понимаешь? Только этими воспоминаниями и можно будет согреть себя в старости.
Харуки Мураками

Приключения дарят нам радость. А ведь радость, в конце концов, и есть цель жизни. Мы живем не для того, чтобы есть или зарабатывать деньги. Мы едим и зарабатываем деньги, чтобы иметь возможность радоваться. Вот в чем смысл жизни, и вот для чего она дана.
Джордж Мэллори

Жить необязательно. Путешествовать — необходимо.
Уильям Берроуз

Человека делают счастливым три вещи: любовь, интересная работа и возможность путешествовать…
Иван Бунин

Живи, путешествуй, пускайся на приключения, совершай хорошие дела и не сожалей.
Джек Керуак

Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома.
Джеки Чан

Если у человека появляется возможность вести необычную жизнь, он не имеет права от неё отказываться.
Жак-Ив Кусто

Жизнь во время путешествия-мечта в идеальном виде.
Агата Кристи

Проснуться в полном одиночестве в незнакомом городе – одно из самых приятных в мире ощущений.
Фрея Старк

Если вы думаете, что приключения опасны, попробуйте рутину; это смертельно.
Пауло Коэльо

Когда путешествуешь, главное – не забывать, что смысл – в самом путешествии, а не в его конце. Если ты будешь чересчур спешить, то упустишь цель, ради которой путешествуешь.
Ламенне Фелисите Робер

Я — не дерево, рожденное, чтобы всегда стоять на одном месте и не знать о том, что находится за ближайшей горой.
Джек Лондон

Поиск свободы — это единственная движущая сила, которую я знаю. Свобода — это полет в бесконечность, которая вокруг нас.
Карлос Кастанеда

Говорят, что самая трудная часть пути — это первый шаг.
Туллио Аволедо

Когда живешь сумасшедшей жизнью, каждая минута на счету. Постоянно чувствуешь, что должен свериться со списком и куда-то бежать. И, как бы вы ни пытались распределить свое время и внимание и сколько бы разных задач ни пытались решить — у вас все равно не хватает времени, чтобы все успеть.

Такой была моя жизнь в течение двух безумных лет. Мои мысли и поступки контролировали электронные уведомления и заполненное до отказа расписание. И, хотя всеми фибрами души я хотела найти время для всех дел в моем перегруженном плане, у меня это никак не получалось.

А 6 лет назад на меня снизошло благословение в лице спокойного, беззаботного, остановись-и-понюхай-розу ребенка.
Когда мне нужно было уходить, она начинала искать блестящую корону в моей сумке.
Когда мне нужно было быть где-то пять минут назад, она требовала пристегнуть ее игрушечное животное к сиденью автомобиля.
Когда мне нужно было быстро перекусить в кафе, она вдруг останавливалась поговорить с пожилой женщиной, похожей на ее бабушку.
Когда у меня было тридцать минут, чтобы добежать куда-то, она просила меня остановить коляску, чтобы приласкать каждую собаку, мимо которой мы проходили.
Когда мой день был полностью расписан, начиная с 6 утра, она просила меня разбить яйца и очень медленно и осторожно начинала размешивать их в миске.

Этот беззаботный ребенок был для вечно спешащей меня настоящим подарком. Но тогда я этого не понимала. Когда ты живешь сумасшедшей жизнью, твое видение мира становится узконаправленным — ты видишь только то, что идет следующим на повестке дня. И все, о чем нельзя было поставить галочку в расписании, было пустой тратой времени.

Всякий раз, когда мой ребенок заставлял меня отойти от расписания, у меня была отговорка: «У нас нет на это времени». Следовательно, два слова, которые я наиболее часто говорила моей маленькой любительнице жизни были: «Давай скорее».

Я начинала свои предложения с них:
Давай скорее, мы опаздываем.

И заканчивала предложения ими:
Мы все пропустим, если ты не поторопишься.

Я начинала свой день с них:
Поторапливайся и ешь свой завтрак. Поторапливайся и одевайся.

Я заканчивала свой день ими:
Поскорее почисти зубы. Поскорее ложись в постель.

И хотя слова «поскорее» и «поторапливайся» мало или совсем никак не влияли на скорость моего ребенка, я все равно их говорила. Даже чаще, чем слова «я люблю тебя».

Правда глаза колет, но правда лечит... и помогает мне стать такой мамой, какой я хочу быть.

Но однажды все изменилось. Мы забрали мою старшую дочь из детского сада, приехали домой и выходили из машины. Это происходило не так быстро, как хотелось бы моей старшей, и она сказала своей маленькой сестре: «Какая же ты медлительная!» И, когда она скрестила руки на груди и с досадой вздохнула, я увидела в ней себя — и это было душераздирающее зрелище.

Я постоянно давила, подталкивала и торопила маленького ребенка, который просто хотел наслаждаться жизнью.

У меня открылись глаза. И я вдруг ясно увидела, какой вред мое торопливое существование наносит обоим моим детям.

Мой голос дрожал, я посмотрела в глаза своей малышке и сказала: «Мне так жаль, что я заставляла тебя все время торопиться. Мне нравится, что ты никуда не спешишь, и я хочу быть такой же, как ты».

Обе дочери удивленно посмотрели на меня, и лицо младшей засияло одобрением и пониманием.

«Я обещаю быть более терпеливой», — сказала я и обняла свою кудрявую малышку, которая сияла от неожиданного обещания своей мамы.

Убрать из своего лексикона слово «поторопись» было довольно легко. Гораздо труднее было набраться терпения, чтобы ждать моего неторопливого ребенка. Чтобы помочь нам обеим, я начала давать ей немного больше времени на сборы, когда нам приходилось куда-то ехать. Но иногда, несмотря на это, мы все равно опаздывали. Тогда я уговорила себя, что буду опаздывать только эти несколько лет, пока она еще мала.

Когда мы с дочерью гуляли или ходили в магазин, я позволяла ей задавать темп. И, когда она останавливалась, чтобы полюбоваться чем-то, я прогоняла мысли о моих планах из головы и просто наблюдала за ней. Я замечала выражения ее лица, каких я раньше никогда не видела. Я изучала ямочки на ее руках и то, как ее глаза прищуривались во время улыбки. Я видела, как другие люди откликаются, когда она останавливается, чтобы поговорить с ними. Я смотрела, как она изучает интересных букашек и красивые цветы. Она была созерцателем, и я поняла, что созерцатели в нашем сумасшедшем мире — это редкие и удивительные подарки. Моя дочь была подарком для моей мятущейся души.

Обещание притормозить я дала почти три года назад. И до сих пор мне приходится прилагать немалые усилия для того, чтобы жить в замедленном темпе, не отвлекаться на ежедневную суету и обращать внимание на то, что действительно важно. К счастью, моя младшая дочь постоянно мне об этом напоминает.

Как-то во время отпуска мы с ней поехали на велосипедах за мороженым. Купив фруктовый лед, моя дочь присела за столик у палатки, восхищенно любуясь ледяной башней, которую держала в руке. Вдруг на ее лице появилось беспокойство: «Я должна спешить, мама?»

Я чуть не заплакала. Возможно, шрамы прошлой торопливой жизни никогда не исчезнут полностью, с грустью подумала я.

И, пока мой ребенок смотрел на меня, пытаясь понять, нужно ли ей сейчас торопиться, я поняла, что у меня сейчас есть выбор. Я могла бы сидеть и грустить, думая о том, сколько раз в жизни я подгоняла ее... или я могла бы отпраздновать тот факт, что сегодня я стараюсь делать по-другому.

Я решила жить сегодняшним днем.

«Не нужно спешить. Только не торопись», — сказала я мягко. Ее лицо мгновенно посветлело, и плечики расслабились.

И так мы сидели бок о бок, болтая о том, о чем говорят играющие на гавайской гитаре 6-летние дети. Были даже моменты, когда мы сидели молча, просто улыбались друг другу, любуясь окрестностями и звуками вокруг нас.

Я думала, что мой ребенок собирался съесть все до последней капли, но когда она добралась почти до конца, она протянула мне ложку, полную кристалликов льда и сладкого сока. «Я сохранила последнюю ложку для тебя, мама», — сказала моя дочь с гордостью.

Я поняла, что я только что заключила сделку всей жизни.

Я дала моему ребенку немного времени... и взамен она отдала мне свою последнюю ложку и напомнила, что вкус становится слаще, и любовь приходит чаще, когда перестаешь так нестись по жизни.

И теперь, будь то ...
...поедание фруктового льда;
...собирание цветов;
...пристегивание ремня безопасности;
...разбивание яиц;
...поиск морских ракушек;
...рассматривание божьих коровок;
...или просто прогулка...

Я не буду говорить: «У нас нет на это времени!» Потому что, по существу, это значит: «У нас нет времени на то, чтобы Жить».

Остановиться и насладиться простыми радостями повседневной жизни — это и значит жить по-настоящему.

Поверьте мне, я узнала это от ведущих мировых экспертов по радости жизни.

В последние дни нашей поездки по Монголии длиной более 4000 км. с нами произошло странное событие, вернее странная встреча. Началось все с того, что утром, в лесу недалеко от берега древнего и огромного озера Хубсугул мы наткнулись на большое шаманское святилище. Это было окруженное ветками и шалашами пространство, в котором прямо напротив входа располагался главный алтарь, а по периметру шли шалаши из веток, каждый со своим маленьким алтарем. Внутри каждого такого шалаша висела шаманская одежда, старые бубны, шапки шаманов, разноцветные ленточки, птичьи лапки, стояли деревянные статуэтки животных ( в основном лошадей), масляные лампадки, лежали куски земли (дерна) и еще много других ритуальных предметов. Над некоторыми шалашами висели гербы, возможно гербы разных шаманских родов. Больше всего меня впечатлили металлические лица-маски, которые были прикреплены к деревьям среди разноцветных лент. Это было очень странное и таинственное место. Позже мы узнали, что здесь, возле озера Хубсугул, находится главный шаманский центр Монголии (как остров Ольхон на Байкале), куда буддизм так и не добрался.
Вечером того-же дня нам пришла мысль подняться на вершину горы недалеко от нашего лагеря, откуда открывался чудесный вид на огромное озеро. Единственная девушка в нашей группе вдруг категорично и наотрез отказалась ехать на гору, и нам пришлось завезти ее на турбазу. Оставшиеся мужчины надеялись на джипе заехать на саму вершину горы , куда вела грунтовая дорога, но теперь уже наш водитель - монгол наотрез отказался туда ехать, хотя для нашей машины здесь не было никаких проблем. Мы целый час поднимались по крутому склону на гору, фотографируя виды, озеро и желтые лиственницы в лучах заката. На самой вершине горы как обычно стояла священная конструкция их камней и веток - "Обо", а возле нее сидел..... шаман.
Самый настоящий шаман, с лицом закрытым специальной маской, совершал шаманский ритуал, играл на варгане и что-то говорил по-монгольски. Сидел он со своим внуком, которому, как мы поняли, он передавал свой опыт. И здесь началось самое интересное... Мы думали, что мешаем шаману, боялись нарушить тишину и священность обстановки своими фотоаппаратами и своим присутствием. Но шаман тихо попросил нас сесть и на неплохом русском языке сказал, что... он нас ждал. Он побрызгал в воздух каплями водки (как говорят на Байкале, "побурханил") и спокойно рассказал, что духи уже давно предупредили его, что мы придем, и что эта встреча не случайна. Он сказал, что мы неслучайно приехали в Монголию осенью, когда туристы обычно уже не ездят, что мы неслучайно захотели подняться сегодня на гору, неслучайно мы все собрались в таком составе, и что все неслучайно. Шаман сказал, что эта встреча была предопределена еще около 1000 лет назад, что мы (или наши предки) связаны как-то с Монголией и, возможно, с Чингизханом. Он сказал, что духи хотят нас благословить и дал от их имени сначала чашку молока, а потом порцию нюхательного табака, от которого у меня чуть не наступило просветление, когда я его вдохнул. Шаман посадил нас рядом, и спросил какого мы года рождения, ему было важно узнать какое животное по китайскому календарю у каждого из нас. Мне кажется, он тоже получал таким образом знаки от духов. Он разрешил себя сфотографировать и стал отвечать на наши вопросы о Тенгрианстве и шаманизме. Около часа мы сидели с шаманом и слушали его рассказы о 99 Тенгри (55 светлых и 44 темных), о том, что он служит светлым духам, почему использует варган (другие шаманы - бубен), о Едином Боге - "Вечном Синем Небе", о том что все религии и их пророки исходят от одного источника, об озере Хубсугул, о силе чистой воды (вода здесь, как и на Байкале, кристально чистая), о Хозяине озера и этой горе, об озере Байкал - старшем брате Хубсугула, где шаман часто бывает (отсюда его знание русского), о значении ритуальных предметов, которые стояли перед ним на земле, о подношениях духам (на земле лежала еда и напитки), о деревянной фигурке лошади, которая висела на груди, о змеях у него на спине, и о многом-многом другом. Что и говорить... мы были под впечатлением от этой встречи и шли, взбудораженные, уже в сумерках вниз, к нашей машине. Впечатление усиливала огромная полная ярко-красная луна, поднимавшаяся прямо над озером. Уже по дороге вниз, в лесу мы нашли еще одно небольшое шаманское святилище-алтарь с фигурками лошадей и шаманов и цветными ленточками. Кстати, внизу мы встретили и жену шамана, которая дожидалась мужа у подножия горы, и мы вспомнили о том, что единственная девушка в нашей группе неожиданно наотрез отказалась идти на гору. Возможно, это неслучайно...
Я вернулся домой в Беларусь, определенно, под впечатлением от Монголии. На этой волне я за несколько дней, одним махом почти не отрываясь, просмотрел сериал "Чингизхан", а за ним другой - "Марко Поло" ).

(Записки волонтёра из Дома престарелых)

Они родили слишком мало детей.

“Знаете, Анечка, я сейчас так жалею, что мы тогда не родили дочке братика или сестричку. Жили мы в коммуналке, впятером в одной комнате с моими родителями. И я думала – ну куда еще одного ребенка, куда? И эта спит в углу на сундучке, потому что даже кроватку поставить негде. А потом мужу по служебной линии выделили квартиру. А потом – другую, побольше. Но возраст был уже не тот, чтобы рожать”.

“Сейчас думаю: ну вот почему я не родила даже пятерых? Ведь все было: муж хороший, надежный, добытчик, “каменная стена”. Работа была, детский сад, школа, кружки… Всех бы вырастили, подняли на ноги, в жизни устроили. А мы просто жили как все: у всех ребенок один, и у нас пусть будет один”.

“Видела, как мой муж нянчится со щенком, и подумала – а ведь это в нем нерастраченные отцовские чувства. Его любви на десятерых бы хватило, а я ему родила только одного…”

Они слишком много работали в ущерб семье.

“Работала я кладовщицей. Все время на нервах – вдруг недостачу обнаружат, на меня запишут, тогда – суд, тюрьма. А сейчас подумаю: и зачем работала? У мужа-то хороший оклад был. А просто все работали, и я тоже”.

“Тридцать лет я проработала в химической лаборатории. Уже к пятидесяти годам никакого здоровья не осталось – потеряла зубы, желудок больной, гинекология. И зачем, спрашивается? Сегодня моя пенсия – три тысячи рублей, даже на лекарства не хватит”.

В старости, оглядывая прожитую жизнь, многие просто ума не могут приложить, зачем за эту работу держались – часто неквалифицированную, непрестижную, скучную, тяжелую, низкооплачиваемую.

Они слишком мало путешествовали.

В числе лучших своих воспоминаний большинство пожилых людей называет путешествия, походы, поездки.

“Помню, как мы еще студентками поехали на Байкал. Какая же там неземная красота!”

“Мы на целый месяц отправились в круиз на теплоходе по Волге до Астрахани. Какое же это было счастье! Мы были на экскурсиях в разных исторических городах, загорали, купались. Посмотрите, я до сих пор храню фотографии!”

“На выходные мы решили поехать в Ленинград. У нас тогда машина была еще двадцать первая ”Волга”. Семь часов за рулем. Утром сели завтракать в Петродворце на берегу Финского залива. А потом заработали фонтаны!”

Они покупали слишком много ненужных вещей.

“Видите, у нас в буфете стоит немецкий фарфоровый сервиз на двенадцать персон. А мы даже никогда в жизни из него не ели-не пили. О! Давайте возьмем оттуда по чашке с блюдцем и выпьем из них чаю, наконец. И для варенья розетки выберите самые красивые”.

“Мы с ума сходили по этим вещам, покупали, доставали, старались… А ведь они даже не делают жизнь комфортнее – наоборот, они мешают. Ну зачем мы купили эту полированную “стенку”? Все детство детям испортили – “не трожь”, “не поцарапай”. А лучше бы стоял тут самый простой шкаф, из досок сколоченный, зато детям можно было бы играть, рисовать, лазать!”

“Купила на всю зарплату финские сапоги. Мы потом целый месяц питались одной картошкой, которую бабушка из деревни привезла. И зачем? Разве кто-то когда-то стал меня больше уважать, лучше ко мне относиться из-за того, что у меня сапоги финские, а у других – нет?”

Они слишком мало общались с друзьями, детьми, родителями.

“Как бы я хотела сейчас увидеть свою мамочку, поцеловать ее, поговорить с ней! А мамы уже двадцать лет нет с нами. Я знаю, что когда не будет меня, моя дочка будет точно так же тосковать, ей будет точно так же меня не хватать. Но как ей это объяснить сейчас? Она так редко приезжает!”

“Родила я Сашеньку и в два месяца отдала в ясли. Потом – детский сад, школа с продленкой… Летом – пионерский лагерь. Однажды вечером прихожу домой и понимаю – там живет чужой, совершенно мне не знакомый пятнадцатилетний человек”.

Они слишком мало учились.

“Как мало я читала книг! Все дела да дела. Видите, какая у нас огромная библиотека, а большинство этих книг я даже никогда не открывала. Не знаю, что там, под обложками”.

Они не интересовались духовными вопросами и не искали веру.

“Знаете, я всю жизнь верующих людей как-то побаивалась. Особенно всегда боялась, что они тайком от меня научат своей вере моих детей, расскажут им, что Бог есть. Дети-то у меня крещёные, но о Боге я с ними не говорила никогда – сами понимаете, тогда всякое могло быть. А теперь понимаю – у верующих была жизнь, у них было что-то важное, что для меня тогда прошло мимо”.

Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. «Всю квартиру собой заполонила!..» – ворчал Борькин отец. А мать робко возражала ему: «Старый человек... Куда же ей деться?» «Зажилась на свете... – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место – вот где!» Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека. Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь: «Самовар поспел. Вставайте! Попейте горяченького-то на дорожку...» Подходила к Борьке: «Вставай, батюшка мой, в школу пора!» «Зачем?» – сонным голосом спрашивал Борька. «В школу зачем? Тёмный человек глух и нем – вот зачем!» Борька прятал голову под одеяло: «Иди ты, бабка...» В сенях отец шаркал веником. «А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них!» Бабка торопилась к нему на помощь. «Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны были, я их обмыла и поставила».... Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с книгами и кричал: «Бабка, поесть!» Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах. Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая: «Всё хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает». Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: «Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?» «Ела, ела, – кивала головой бабка. – Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава». Пришёл к Борьке товарищ. Товарищ сказал: «Здравствуйте, бабушка!» Борька весело подтолкнул его локтем: «Идём, идём! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция». Бабка одёрнула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами: «Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова искать». А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: «А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная». «Как это – главная?» – заинтересовался Борька. «Ну, старенькая... всех вырастила. Её нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это». «Не взгреет! – нахмурился Борька. – Он сам с ней не здоровается...» После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: «Обижаем мы тебя?» А родителям говорил: «Наша бабка лучше всех, а живёт хуже всех – никто о ней не заботится». Мать удивлялась, а отец сердился: «Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня – мал ещё!» Бабка, мягко улыбаясь, качала головой: «Вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растёт! Я своё отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьёте, то не вернёте». Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. «Чего это ты такая разрисованная? Старая очень?» – спрашивал он. Бабка задумывалась. «По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать. Горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала – ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась – опять морщины. Мужа на войне убили – много слёз было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет». Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни – неужели всё лицо такими нитками затянется? «Иди ты, бабка! – ворчал он. – Наговоришь всегда глупостей...» * * * За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у неё стала круглая, ходила она тише и всё присаживалась. «В землю врастает», – шутил отец. «Не смейся ты над старым человеком», – обижалась мать. А бабке в кухне говорила: «Что это, вы, мама, как черепаха по комнате двигаетесь? Пошлёшь вас за чем-нибудь и назад не дождёшься». Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на коленях недоконченный носок, на полу – клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый прибор. На другой день бабку схоронили. Вернувшись со двора, Борька застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами. Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно расправила его пальцами. «Мой ещё, – сказала она и низко наклонилась над сундуком. – Мой...» На самом дне сундука загремела шкатулка – та самая, заветная, в которую Борьке всегда так хотелось заглянуть. Шкатулку открыли. Отец вынул тугой свёрток: в нём были тёплые варежки для Борьки, носки для зятя и безрукавка для дочери. За ними следовала вышитая рубашка из старинного выцветшего шёлка – тоже для Борьки. В самом углу лежал пакетик с леденцами, перевязанный красной ленточкой. На пакетике что-то было написано большими печатными буквами. Отец повертел его в руках, прищурился и громко прочёл: «Внуку моему Борюшке». Борька вдруг побледнел, вырвал у него пакет и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго вглядывался он в бабкины каракули: «Внуку моему Борюшке». В букве «ш» было четыре палочки. «Не научилась!» – подумал Борька. Сколько раз он объяснял ей, что в букве «ш» три палки... И вдруг, как живая, встала перед ним бабка – тихая, виноватая, не выучившая урока. Борька растерянно оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрёл по улице вдоль чужого длинного забора... Домой он пришёл поздно вечером; глаза у него распухли от слёз, к коленкам пристала свежая глина. Бабкин пакетик он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: «Не придёт утром бабка!»